Война против Патриархата.
Даниэл Омниус.
(перевод с английского)

Феминист Эллен Гудман пишет о Пекинской женской конференции 1995г. и воодушевляется, цитируя совет Ненси Рейган, обращенный к девочкам, просто сказать НЕТ. Это такой банальный, но в то же время хороший совет: подчиняться правилам, быть целомудренной, и у вас будет стабильная и счастливая жизнь, вы принесете пользу вашим детям, мужу и обществу. "Это звучит так, будто это самая легкая вещь в мире," - пишет мисс Гудман. Но она говорит нам, возьмите лучше и посмотрите и "вы увидите, как это легко". Если эти заявления нравятся госпоже Гудман, рвущейся уничтожить патриархальную систему, которую она ненавидит - это, может быть, действительно так.

Международное сообщество, собранное на женской конференции в итоге согласилось, что женские права включают ее право быть свободной от сексуального принуждения, дискриминации и насилия.

Снова банально. Мисс Гудман, кажется, ищет что-то, что она может назвать противоречивым, и она находит это.

В большое противоречие входит одобрение комитетом по здоровью национальной декларации, которая провозглашает, что равные сексуальные взаимоотношения между мужчиной и женщиной требуют "взаимного уважения, согласия и разделения ответственности".

Мисс Гудман интерпретирует это следующим образом:

В первый раз они уверяли, что женщины во всем мире имеют право сказать НЕТ.

Она сказала нам, что в примере совета для девочек "просто сказать нет" - не все так просто. Это очевидно подготовка к тому, что является не советом к девочкам, которые нуждаются быть интегрированными в патриархальную систему отложенного до брака секса, но к женщинам, чья сексуальность так же нуждается быть включенной в патриархальную систему браком и созданием семей. Чем является "разделенная ответственность", если не ответственностью за воспроизводство своего потомства и его дальнейшую социализацию, проистекающую из их сексуальной активности, и что означает право "сказать НЕТ", если не право женщины отказать в доступе мужчине, с которым она разделяет ответственность? Мисс Гудман - искусный журналист, способный нагородить изгородь вокруг простого заявления и внушить, что оно означает больше, чем говорит. Давайте посмотрим, есть ли тут какой-нибудь скрытый смысл между строк.

Когда женщина дает свое согласие? Когда она имеет право сказать НЕТ? Каждый ли раз это заканчивается сексом? (Это матриархальная идея, которая настаивает на Принципе Промискуитета, который дает женщине право контролировать ее собственную сексуальность). Или, как правила колледжа в Антиохе, регламентирующие каждую стадию каждого сексуального действия? Или, может, женское согласие, данное однажды и навсегда ее брачной клятвой? Это патриархальное правило, которое до недавнего времени подразумевалось и, следовательно, закон до недавнего времени с ним соглашался, что муж не может быть обвиненным в изнасиловании своей жены.

Мисс Гудман не рассматривает брак в качестве повода для женского согласия, ибо она пишет: "Не прошло и двадцати лет с тех пор, как Орегон изменил закон, который не позволял женщине обвинять своего мужа в изнасиловании". Возможно, вопрос не в том имеет ли женщина право сказать "нет", а в том, имеет ли она право сказать "да" в ее брачной клятве и что тогда означает ДА? Есть одно подозрение, что мисс Гудман и ее сестры-феминистки мечтают, чтобы женщина имела право сказать ДА в ее брачной клятве и ожидать в обмен на эту услугу, что клятва мужа любить, чтить и защищать, и обеспечивать ее будет являться обязательством, даже если брак закончился разводом. Ожидания мисс Гудман и всего "сестринства" заключаются в том, что если мужчина хочет секса, а женщина нет, у нее есть привилегия устроить своего рода забастовку, и он ничего не может сделать с этим. Подобное сделает жену боссом, но это же лишит ее, и других женщин, возможности поиска согласия, дарованного институтом брака. Это означает, что женитьба не делает различия в сексуальных взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, что брак - ничто иное, как форма сожительства, плюс кусок бумаги, что как Бренда Хоггет, прежде ответственная за семейное право, сказала:

Семейный закон более не предназначен для укрепления стабильности в браке или иного союза. Он адоптировал принципы защиты детей и независимости супругов, что в равной степени может быть применимо к неженатым.

Другими словами, он будет усиливать ответственность мужчины по отношению к женщине (и детям, которые будут, конечно, оставаться под ее опекой), но ничего не требовать от женщины.

При таких обстоятельствах (продолжает мисс Ноггет) поэтапное стирание различий между браком и свободным сожительством будет продолжено.

Таковой является идея избавиться от брака или сделать его малозначимым, от брака, который прежде предполагал право мужчины иметь семью, что феминистски желают интерпретировать как его право насиловать свою жену. Ликвидировать брак (с точки зрения феминизма: право насиловать его жену), сделать женщину сексуально-независимой. Негритянское гетто - пример матриархата. Она умна; она видит, как использовать страх изнасилования, что означает не столько защиту от изнасилования как такового, но, прежде всего, подрыв Патриархата.

Логически (продолжает Хаггет) мы уже достигли той точки, когда вместо того, чтобы рассуждать, какие права брака могли бы быть распространены на неженатых, есть смысл рассмотреть продолжает ли легальный институт брака служить какой-либо полезной цели. 1

Мисс Гудман куда понятнее, чем мисс Хоггет, но они единодушны в основной своей идеи: муж отныне - не больше, чем любовник, следовательно, жена никогда не согласится разделить репродуктивную жизнь с ним, никогда не поделится своими привилегиями. Последствия и намерения сего - разрушение патриархальной системы и возращение к матриархату. Это - столбовая идея феминистской революции, на знаменах которой написано "стоп изнасилованию жен". Это разрушение Патриархата - является главной целью этой революции. Женщины ненавидят Патриархат и сексуальную регуляцию и как следствие разрушают целую систему, которая возникла только пять тысяч лет назад и позволила мужчинам иметь равные репродуктивные права, тем самым, создавая двуродительную семью, а детям позволяя иметь отцов. Процесс, в результате которого Патриархат был создан, описан феминистской Гердой Лернер:

Присвоение мужчиной женской сексуальности и репродуктивного пространства - является ведущей причиной формирования частной собственности и классового общества. Излишки в первобытном стаде присваивались мужчинами и становились их частной собственностью. Однажды приобретя частную собственность, у мужчины возникла потребность обезопасить ее, для этого ему нужен был наследник; так был создан институт моногамной семьи. Контролируя женскую сексуальность через требование добрачной девственности и учреждения двойных сексуальных стандартов в женитьбе, мужчины убедили самих себя в законности их потомства и таким образом обезопасили их собственные интересы. 2

Что еще лучшего и более социально полезного мужчины могли бы сделать? Они увидели преимущества в институте, при котором дети могли бы иметь отцов, а жены безопасную жизнь в семье. Феминистская революция - это попытка возврата к временам регулирования матриархатом периода раннего каменного века, когда репродуктивный союз возглавлялся женщиной. Совершенно очевидно, что мисс Гудман мечтает переписать весь сексуальный код.

В Китае, - продолжает мисс Гудман, - женщины мира начали переписывать сексуальный код. Они жаждут, чтобы сексуальные взаимоотношения выглядели как если бы женщине было позволено и она чувствовала бы эту силу сказать "да" и "нет". Женщины мира, - она говорит, - не делают различий между замужними и незамужними женщинами. Женитьба и создание семьи не вносят никакой разницы, как верят мисс Гудман и мисс Ноггет, в отношения полов. Женщина не разделяет своих репродуктивных прав с мужчиной. Это пример млекопитающих, таких как собаки и кошки, начиная с эры динозавров двести миллионов лет назад. Это, в самом деле, переписывание сексуального кода. Мужчина отныне не значим, его роль ничтожна, исключая, конечно, понуждение его к труду для прежнего сексуального партнера, с тех пор как этот прежний партнер, то есть она, собственник его детей. Губернатор Калифорнии Вилсон на их стороне: "Если вы отказываетесь от вашей ответственности к вашим детям… вы расплатитесь за это свободой и теми возможностями, которыми обладают ответственные граждане. Мы не можем и не будем терпимы к родителям, которые бросают своих детей"3, ему вторит президент Клинтон: "Всякий, кто избегает поддержки его детей, пусть слушает внимательно. Мы найдем вас, мы схватим вас, мы заставим вас платить."4

Мужское согласие с этим неприкрытым грабежом означает конец семьи, смерть Патриархата. Именно это сейчас и происходит.

Подобное развитие событий нуждается в помощи легальной системы, которая рутинно оставляет детей с матерью, когда мужчина и женщина расходятся. Оно нуждается в содействие политиков, которые должны декламировать святость материнства и обязанность отцов в субсидировании "переписи сексуального кода", уничтожении Патриархата, брака и их семей.

Это - главная причина роста криминала, беззаконности, снижения уровня образованности, деморализации, беспорядочных сексуальных связей, все это высоко коррелируется с семьями, возглавляемыми женщинами. Феминистки преподносят это как прогресс. Мужчины видят это, но они сбиты с толку и просто смотрят на это подобно лани, внезапно ослепленной в темноте светом фар, не зная, что делать. Что является трудностью для понимания и борьбы, так это непринужденность матриархата: матриархат возникает, когда точки опоры, требуемые для Патриархата не поняты и не усилены.

Слова мисс Гудмен - это один из примеров постоянного подкапывания, подрыва и расчленения Патриархата. Мало читателей серьезно воспримут это, возможно, мисс Гудмен также. Она искренне полагает, что раз СПИД передается половым путем, то женщина, которая отвергает секс со своим мужем, защищает сама себя от СПИДа. Она говорит о "деревне, где жены заражены СПИДом, потому что они даже не могут сказать слово презерватив своему мужу". И еще: "Консультант по СПИДу сказал нам тоже, слишком много американских женщин чувствуют бессилие, чтобы защитить себя". Защитить себя от чего - от СПИДа или от секса с собственным мужем? Почему консультант по СПИДу дал именно эту информацию мисс Гудмен, если та не подразумевала, что мужья, кто настаивает на их супружеских обязанностях настаивают так же на инфицировании их жен СПИДом? Припомнилось дефиниция Эшли Монтега о венерических болезнях, которыми мужчины заражают женщин. Откуда мужчины их берут?! Большой фундаментальный факт заботы общества - система родства. Женщины предпочитают женскую систему родства как у индеанских женщин и матрон в гетто. Они лучше будут переносить бедность и нищету, чем согласятся на сексуальную регуляцию, которая позволяет мужчинам иметь семью, а детям их отцов как непременное условие цивилизованного общества. "Юная служащая офиса зарабатывает едва достаточно, чтобы оплачивать ее жилье, - говорят феминистки Барбара Еренрайх, Елезабет Гесс и Глория Джекобс, -

замужняя женщина, которая имеет свой собственный доход, равно как и мать-одиночка на пособие имеет больше возможностей для сексуальной свободы, чем неработающая женщина в браке. Фактически одной из причин поношения системы социальных пособий, враждебности к нему, является то, что она дает женщинам независимость от мужчин, а следовательно, сексуальную свободу. Мужской страх женской сексуальной независимости отчасти ответственен за сурово неадекватный уровень возможной поддержки. 5

Те женщины, кто хочет независимости от мужчин, могут всегда без труда ее получить, потому что они обладают привилегированным правом забирать своих детей в пособие-матриархальную систему, а закон заставит отцов субсидировать их, и отцы будут полагать, что делать так, значит поступать верно, и точно так же будут думать судьи, когда будут заставлять отцов работать ради выгод одной персоны, которой является мать, а материнство является священным. Действительно пособие - сурово неадекватно по сравнению с тем, что предлагает матерям Патриархат, но оно предлагает женщинам больше, что они хотят, иногда лучшее, чем высокий стандарт жизни - сексуальную дерегуляцию. Последствием сексуальной дерегуляции жизни женщин является демотивация мужчин, которые понимают, что они не могут иметь семью, и это понимание деморализует их и снижает стимул чего-либо достигать, ввергает их в алкоголизм и наркоманию, и криминал, и другие социальные паталогии. Как сказал Джордж Гилдер:

Ключевой проблемой низших слоев общества - источника насилия, корня бедности - является крайнее падение социализации юных мужчин. 6

В гетто это достигается благодаря пособию, которое делает мужчин излишними. В большом обществе это достигается путем умаления значения брака и обозначения развода как освобождения женской сексуальности, порабощением екс-мужа. Бренда Скот описывает, как это работает в гетто:

Когда спрашиваешь детей, как их матери описывают их отцов, в ответах звучит, что угодно, кроме положительных оценок. Все без исключения девочки слышали от их матерей "Мне не нужен этот мужчина". Когда спрашивали, как это сказывается на мужчинах, девочки отвечали, что негативно. В принципе все они хотели бы семью, но не хотели бы жить с мужчиной.

Эти заявления ясно давали понять юным черным мужчинам, воспитывающимся в семьях, где доминирует мать, что они не нужны. Если матери не нужен его отец, почему некая семья будет нуждаться в нем самом? 7

Эти, лишенные смысла жизни черные мужчины, склонны сваливать причины их несчастий на белый расизм, который как показывает Джордж Гилдер вовсе тут не причем. В частности он говорит:

Если расизм ничего не объясняет о бедности черных и криминале, что тогда он вообще объясняет? А в чем заключается реальная причина, так замалчиваемая, неприятная, но которая движет общественное мнение к иному объяснению - ложному или неприятному? Главная причина черной бедности - система пособие-феминизм. Тридцать лет affirmative action программ искусственно приподняли черных женщин в экономической бедности над черными мужчинами. 8

Гилдер отмечает, что черные женщины раньше покидают колледж, чем черные мужчины и в низших слоях общества пособия позволяют иметь семьям, возглавляемым женщинами доход на 28% больше, чем приносит типичная работа:

Ставший непопулярным факт жизни, что во всех обществах и всех расах моногамные браки базируются на патриархальных ролях, когда мужчина является главным кормильцем. Феминистская система пособий разрушила черные семьи, разрушением мужской роли кормильца.

Матриархат, он отмечает, это не власть женщин, а возглавляемое женщиной домохозяйство. Власть матриархального гетто кончается за порогом их жилищ. "Вы найдете матриархов в закрытых на все замки их жилищах, сжимающихся в страхе перед бандами молодых мужчин. Мужчины доминируют или как кормильцы или как хищники." Еще Гилдер добавляет:

Убеждение, пропитывающее Вашингтон, что сотни тысяч людей в гетто несчастны от отсутствия работы, вызывает лишь печальную улыбку. К примеру, для большинства людей пособие по безработице является более привлекательным, чем сама работа. Работа является последним убежищем, к которому женщина апеллирует, только если она теряет право на пособие. 9

Что не достает взгляду Гилдера так то, что хотя женщины и стремятся к замужеству и к его выгодам, они ненавидят сам институт, потому что он ограничивает их сексуальность. Подруги Гилдера - принадлежат к цивилизованным слоям общества и принимают патриархальную модель. Он думает, что все женщины любят это, но это не так. Большинство женщин, по крайне мере женщин с либеральными взглядами, выражают недовольство и сопротивляются всякому сексуальному регулированию. Их не беспокоит, что оно возлагается на мужчин, но сами они стремятся избавиться от него. Послушайте лучше, что говорят Енрайх, Гесс и Джекобс: "женщины лучше будут терпеть бедность гетто, чем терпеть сексуальное регулирование". Послушайте феминистку Медлайн Ли "стараясь преодолеть в единственном поколении накопленный груз вековых репрессий, двойных стандартов и антисекса, антиженских мыслей":

Я уверена, что есть женщины, кто по-настоящему интегрировал их феминистское понимание с их непокорной психикой и успешно уничтоженными остатками репрессивного детства, но я таких не встречала. Тем не менее, эта линия ясна и проходит сквозь все личные истории, она была определена тем, что они не собираются отвечать и нести на себе груз репрессий и смятения. Даже если это трудно, они ощущают, что могут быть открытыми к их собственным телам, терпимы к сексуальному разнообразию, ободрены экспериментами их дочерей. Вы имеете право на собственную мораль. 10

Когда она говорит "о вашем (материнском) рвении освободить ваших дочерей от ограничений и пут", она говорит о таких же вещах, как Елен Гудман менее категорично, но достаточно ясно. Женщины ненавидят это, и Гилдер думает, они стараются наложить это на мужчин. Он говорит:

В целом общество выросло на мужских сексуальных паттернах. Женщины использовали всю их сексуальную изобретательность, чтобы стимулировать мужчин быть добытчиками. Общество снабдило церемониями освещения религии и закона. Это было нужно не для содействия интимности и партнерства. Это было нужно, чтобы сохранить цивилизацию. 11, 12

"Проблема - продолжает Гилдер, - корениться в связке мужчина и брак. Однако почти все внимание, субсидий и других программ сфокусированы на том, чтобы помогать женщинам жить вне брака. Система пособий атакует проблему присутствия мужей, делая само их нахождение излишним." Женщины предпочитают этот путь. Они лучше будут уживаться с бедностью и запущенностью гетто. Феминистская литература полна восхвалений в адрес одиноких черных матерей: белые женщины хотят жизненный стиль одиноких черных матерей для себя. Послушайте, что говорят Дебулд, Вилсон и Мэлэв:

Многие афро-американские девушки приучаются держать свой голос и веру в свои силы с юности, больше, чем белые или латинские девушки. 13

Вот почему они живут в гетто.

Чтобы облегчить боль бедности (продолжает Гилдер), наше общество должно признать, что проблемы этих людей заключаются не в недостатке работы или денег, но в моральной анархии, порождаемой эстеблешментом и жестокой виктимизацией черных. 14

Отлично, только они не порождаются эстеблешментом, они порождаются самими женщинами, мотивируемыми неистовым желанием избавиться от патриархальной социализации и вернуться к своим животным "естественным" истокам жизни млекопитающего, лет так на двести миллионов назад, когда всеми репродуктивными делами заправляли женщины. Величайшая доля вины общества заключается не в системе пособий, а в легальной системе правосудия, которое автоматом изгоняет отца из семьи, принуждая его фактически субсидировать эту систему разрушения института семьи, а детей перемещая в матриархальные домохозяйства. Большинство из этих домохозяйств, созданы женщинами для избавления от патриархального регулирования.

Феминист-политолог Джейн Менсбридж, заявила, что она обнаружила в интервью, что матери, живущие на скудные пособия, предпочитают его зависимости от мужчины, и не рассматривают само пособие как зависимость, потому что оно дает им и их детям свободу от контроля мужчин. 15

Эта идея, что женщины должны быть сексуально независимыми является центральной идеей феминистской революции, главная идея которая разрушает патриархальную систему, отказывая мужчинам в праве иметь семью и отказывая детям в праве иметь отцов. Больше женщин с этими сексуальными альтернативами, больше незаконнорожденных, больше разводов, больше брошенных детей.

Вот некоторые примеры того, как это "переписывание сексуального кода" работает в действие: Разведенный отец по имени Томас Малдер пишет своей дочери Эбби следующее:

Дорогая Эбби, я был так тронут и почувствовал такую признательность за твою колонку к Дню Отца. Мне хотелось бы узнать, что означает вот этот фрагмент. Ты написала:

"21 оружейный салют разведенным отцам, кто никогда не сказал плохого слова о матерях их детей (по крайней мере при детях) и кто был всегда аккуратен с чеками поддержки."

Эбби, от этих слов в моих глазах выступили слезы, и я задумался о тех семи годах, что я отмечал День Отца без своих детей. Это поразило меня так печально, ведь за семь лет, пока я исправно платил алименты, я никогда даже не получил "спасибо" от тебя. Моя мораль была изношена стереотипизацией разведенного отца как отца-неплательщика.

Эбби, если я так и не получу "спасибо", я выживу. Чтение публичных благодарностей в твоей колонке за принципы, которых я держался не только ради моих детей, но ради отцов и детей повсюду, явилось сильнейшим лекарством от тоски, которая меня заполнила. Ибо всякий получатель поддержки, кто мысленно говорит "спасибо", но никогда не делает… Я мог бы умолять не делать больно.

Томас Малдер.

Ответ Эбби:

ДОРОГОЙ ТОМАС: Ты можешь - и спасибо тебе. Как печальны эти не воспетые герои - разведенные отцы, кто никогда не забывает об уплате алиментов - слишком часто неоцененные. Ведь так легко было просто скрыться и не выполнять своих обязательств перед детьми. Тем не менее ты и многие подобно тебе, жертвуют собой, чтобы увидеть, что ваши дети сыты, одеты и образованы.

Все так благородно. Томас Малдер упоминает принципы, которых он держится. То, чего он держится, есть матриархат, которому он отдал своих детей, его семью и свои доходы. Все, что он получил в ответ - счастливое воображение о самом себе как о хорошем парне. Он мазохист и это хорошо известно части судей, что мир полон замечательных, благородных и великодушных мазохистов, подобных Томасу Малдеру, которых рутинно дискриминируют. Если Томас Малдер такой великодушный и благородный, почему судья не передал детей ему? Не потому что он знал, что мог бы зависеть от великодушия Малдера и не зависеть от великодушия его жены. Жена могла бы просто улыбнуться судье. Томас Малдер просил то, что является незаконным в сервисе матриархата. Судья заменил главу семьи другой главой - матерью, потому что считал, что это естественно. Подобно вещи, что все судьи делают и делали веками. Патриархат, подобно двигателю внутреннего сгорания, искусственное сооружение, но он работает. Судья знает, что семьи, возглавляемые отцами имеют больший доход, больше стабильности, большие возможности для своих детей в карьере и образовании, но он не видит способа к вердикту суда, который мог бы сохранить отца главой семьи, ему проще способствовать экспансии матриархата.

Судья штата Джорджия Роберт Голенд без вариантов отдает при разводе детей в попечение матерей и оправдывает это тем, что "я никогда не видел теленка следующего за быком, они всегда идут за коровой, так и я всегда даю опеку мамам." Причина по которой этот судья никогда не видел теленка, бегущего за быком заключается в том, что крупный рогатый скот не живет в семьях с двумя родителями. Если мы собираемся жить подобно скоту, то судья прав. Но семьи возглавляемые матерями "производят" три четверти всего криминала и неисчислимое количество беззакония, незаконченность образования, деморализацию и зависимость от наркотиков и другие наши социальные патологии.

Судьи подобные Роберту Голенду и сентиментальные мазохисты подобно Томасу Малдеру являются главнейшей причиной американской социальной патологии, нанося больше вреда, чем система пособий. Из-за временного промежутка судьи не видят вреда, который они приносят обществу. Судья Голенд может заниматься делом о разводе утром, отдавая ребенка на попечении матери. Днем он отправит мужчину в тюрьму за кражу ликера из магазина. Шанс есть три из четырех, что преступник, которого он отправил в тюрьму вырос в семье, возглавляемой женщиной, точно в такой же, что он сам сотворил буквально этим же утром, когда разводил супругов. Он не замечает связи между этими двумя событиями, потому что дети, которых он отдал на воспитание матери еще только начинали ходить, а преступник, которого он отправил в тюрьму, вероятно, принадлежит к группе двадцатилетних, в которой совершается наибольшее количество криминала.

В 1980г. уровень преступности подпрыгнул на 17%. Шеф полиции Лос-Анджелеса Дэрил Гейтс поражен. Ничего в экономике не могло быть поводом для такого роста, сказал он. Это произошло из-за резкого роста семей, возглавляемых матерями, создаваемых беззаконием и разводами - разрушением Патриархата - в середине 60 годов - и судьями подобно Роберту Голенду и сентиментальными мазохистами, подобно Томасу Малдеру.

В 1980г. дети, перемещенные в женские семьи, стали подростками, и произошел скачок преступности на 17%. Феминистки приветствовали это как прогресс, имея ввиду, что женщины освобождались от "пут". Женское "освобождение" в одном поколении означало социализацию в бедности в следующем поколении. Трудные мальчики и распутные девочки, и второе поколение беззаконности. Судьи все еще полагают, что матери должны иметь первое право опеки над их детьми и все еще единодушно выбрасывают мужчин из семей.

Судебная система дискриминировала Томаса Малдера, потому что полагала, что он будет более ответственным, чем его экс-супруга. Томас Малдер был принужден. Он согласился финансировать разрушение его семьи. Это худший вид социальной политики. Дочери говорят, что они не хотят жить, как жили их матери. Что скажут сыновья Томаса Малдера? Если у них существует намерение сказать, что они не хотят жить так, как жил их отец - играть роль простака, откупаясь правом быть сентиментальным по поводу его собственной виктимизации и откупаясь благодарностью от дорогой Эбби. Сыновья не хотят играть в игру судьи, игру жены Томаса Малдера, игру феминисток: людей субсидирующих матриархат, разрушающих их семьи, отправляющих их детей в женские домохозяйства, где они пребывают вдалеке, подобно преступникам.

Случай Томаса Малдера - одна из побед в войне против Патриархата. Это война отчасти идущая и проигранная на поле битвы разума Томаса Малдера: он воображает сам в себе, сколько много хороших вещей он сделал в деле разрушения его семьи, так же как индианские жены, что восходили на костер и заслуживали затем уважение: это было почетно сжечь себя в огне возле головы умершего мужа. Обычай сошел на нет, когда индианские жены поняли весь идиотизм того, что они делали. Когда Томасы Малдеры Америки проснутся и положат конец идиотским играм их экс-жен и похищениям их детей в гетто матриархальной системы?

В середине шестидесятых никто не обращал серьезного внимания на проблему распада семей. Феминистки уверяли нас, что развод и незаконорожденность не означает разрушение семьи. Семья, как поясняла Бетти Фриден и ее сестры по борьбе, просто претерпевала свое развитие и адаптацию к социальным изменениям, таким как феминизм. Существует много форм "семьи", нуклеарная западная семья, не самая лучшая форма, не смогла адаптироваться к современному западному обществу. Когда президент Картер созвал в Белом доме конференцию по вопросам семьи, первое, что сделали феминистки, переименовали ее в конференцию по вопросам семей. Другая победа в войне против Патриархата. Согласно "Лос-Анджелес Таймс" от 15 октября 1995г, президент Клинтон посоветовал всем мужчинам страны присоединиться к его субботней клятве "никогда, никогда не поднимать руку против женщины".

(Имеет место быть больше домашнего насилия против мужей, чем против жен, 17 и большинство насилия в отношение детей совершается их матерями, но говорить об этом, конечно, политически некорректно.)

В своем еженедельном радиовыступлении Клинтон отметил, что последовавшие недавно одни за другими новостные события на проблемы домашнего насилия против женщин и детей стали достоянием общественности и разделили нацию… "Ибо слишком долго домашнее насилие скрывалось под ковром, трактуемое как частное дело семьи, до которого никому не должно быть дела. - сказал Клинтон. - Сейчас каждый знает, что это трусливо, разрушительно для семьи, аморально и криминально подвергать женщин насилию в наших семьях." Он похвалил сенат за согласие рассмотреть "Акт насилия против женщин", снабженного антикриминальным пакетом с долгосрочным тюремным заключением за супружеское насилие и обильными федеральными фондами для полиции, прокуроров и управляющих убежищ, которые помогают пострадавшим жертвам. "Реальное решение этой проблемы начнется с нас, с нашей персональной ответственности и простой клятвы, что мы никогда, никогда не поднимем руку против женщины так долго, пока мы живем," - сказал Клинтон.

Что он сказал женам так это то, что они теперь могут сколько угодно провоцировать своих мужей и если те решать что-то сделать с этими провокациями, тут же вмешается правительство и займет сторону мам против пап. Женщины любят, когда им говоря подобного сорта вещи, любят когда говорят, что - они истекающие кровью святые жертвы ненасытных звероподобных мужчин. Это содействует войне против Патриархата. "Правительственная политика не решит проблему," - сказал Клинтон. Нет, она усугубит ее, да и феминистки думают, что это - хорошая вещь в контрибуции в борьбе против Патриархата. Быть замужней женщиной вопреки феминистской пропаганде, безопасней, чем одинокой, безопаснее, чем женатому или одинокому мужчине. Что ненавидит замужняя женщина - это сексуальную регуляцию, что следует вместе с замужеством. Насилие, подобное "супружескому изнасилованию" - кодовый язык этого.

Другой пример. Катарин Энтони, племянница Сюзан Энтони ненавидела сексуальную упорядоченность и предпочитала внебрачное материнство. "Право на материнство, - писала она, - это другая этическая идея свободно агитируемая движением "нетерпеливых матерей". Казалось бы есть необходимость определить человеческое право как манифест, но обыденное мнение все еще далеко от идеи материнства как права". 18 Она не отметила подразумевает ли право женщины право и дальше получать материальную поддержку от мужчины.

Еще пример. Жена Уильяма Гетеренгтона бросила его и их общих детей и сбежала с ее любовником. Впоследствии она порвала со своим любовником и встретилась лицом к лицу с перспективой потерять опеку над ее детьми, тогда она предложила своему мужу примирение. Примирение снабдило ее возможностью обвинить своего мужа в супружеском изнасиловании. Герингтон уже отбыл десять лет (на сегодняшний день семнадцать лет - прим. пер.) в тюрьме за "преступление", которое он не совершал, "преступление", которое стало публичным скандалом сравнимое со случаем с Дрейфусом столетье назад. Наиболее очевидная параллель между двумя случаями заключается в продлении тюремного заключения Гетерингтона с единственной целью спасения системы от демонстрации ее некомпетенции и надменного пренебрежения к элементарному правосудию, спасения репутации судьи Томаса Йотиса, чья слабость характера и желание играть в потертые рыцарские игры сотворили этот скандал.

Судья Йотис заявил, что он хотел сделать Герингктона "знаком всему мужскому роду " - демонстрируя, что жена, которая обвиняет своего мужа в супружеском изнасиловании, является жертвой по определению. Перед таким политкорректным судьей все женщины должны были приложить к глазам бумажные платки и удивиться, что бы пришлось делать бедным маленьким слабым женщинам, вроде них самих, если бы их не защищал такой судья как Йотис. Он счел, что цена Герингтона в форме тридцатилетнего заключения за криминал, заключающийся в сексе с женой, которая бросила его и их детей со своим любовником и затем предложила примирение, является вполне справедливой. Все, что требовалось от женщины, это попросить политкорректного судью Йотиса проигнорировать должное правосудие в интересах политкорректности.

До недавнего времени при предъявлении обвинения в изнасилования было правилом читать правило сэра Меттью Нейла, гласившее, что судья должен рассмотреть заявление женщины со всей тщательностью. Обвинение легко предъявить, но трудно опровергнуть. Не больше. Феминистки приходят в ярость от самого подозрения, что женщина может говорить неправду и легальная система удалила "общие советы" сэра Мэттью Хейла. Женщина, - сказал сэр Уилльям Блэкстоун, - в фаворе закона.

В 1987 Джозеф Голардо изнасиловал десятилетнюю девочку, был заключен и провел три года в тюрьме, после чего он вроде бы полностью отдал свой долг обществу и был выпущен на свободу. Что ни говори, а есть разница между изнасилованием десятилетней девочкой и сексом с бывшей женой, как и разница между тремя годами заключения и тридцатью. Эта разница наводит на мысль, что преступление против бывшей жены вещь в десять раз более серьезная, чем изнасилование десятилетней девочки.

Брачный контракт всегда понимался как и сексуальный контракт. Если сексуальная составляющая не выполнялась, это был повод, чтобы признать брак недействительным. Несчастье Герингтона заключалось в том, что его суд состоялся, когда проблема супружеского изнасилования была поднята на пики феминистками как недовольство патриархальной семьей и мужчин в целом. Одним из результатов этой шумихи было принятие закона, по которому Герингтон и был заключен, закон, который эффектно декларирует, что брак не дает право мужу вступать с его женой в сексуальные отношения. Черный юридический словарь в своей стандартной справке поясняет, что изнасилование - акт сексуального сношения, совершенного мужчиной по отношению к женщине, не его жены, и без ее согласия. Новый закон удалил слова "не его жены" из определения, делая, таким образом, статус мужа идентичным статусу не мужа.

Это - логическое следствие часто заявляемых феминистками требований, чтобы женщина имела право контролировать свою сексуальность - другими словами, что замужняя женщина имеет право проживать с любовником, не обращая внимания на брачные соглашения и что женатый мужчина имеет не больше прав вступать в половые отношения со своей женой, чем некий другой мужчина. Такая интерпретация брака наносит сокрушительный удар в самую сердцевину цивилизованного общества.

Новый закон - антимужской, конечно. Но он так же антибрачный, антисемейный и антиженский. Первейший вклад женщины в брак - ее готовность разделить с мужем ее репродуктивную жизнь и в связи с этим его способность иметь семью. Женская готовность сделать это предложение и мужская готовность сделать предложение к любви, чести, защите и обеспечению во благо семьи делают гражданское общество и социальную стабильность возможными. Условия гетто показывают, что происходит, когда брачный контракт становится малозначительным. Новый закон предлагает разделить женщине ее репродуктивную жизнь, декларируя, что она может в любой момент изменить свое обещание. Это делает ее моральным меньшинством, которое не может гарантировать стабильный и сильный контракт, на который мужчины и общество смогут полагаться. Предоставление женщине права изменять ее контракт делает контракт бессмысленным и лишает женщину большого числа преимуществ на брачном рынке. Трудно вообразить что-либо более разрушительное для общества и для женщин.

Контракт более худший, чем просто бесполезный. И Герингтон мог бы быть на свободе. Едва ли будет преувеличением сказать, что с момента прохождения этого закона наиболее опасным местом для американских мужей стала брачная кровать. (Этот слоган есть смысл поместить рядом с плакатом против абортов "Наиболее опасное место в Америке - материнское чрево").

Книга общей молитвы прежде декларировала, что брак был лекарством против греха. Каждый должен удивиться, пекутся ли о законе те, кто так торопливо принял закон, по которому Герингтон был осужден и последствия которого могли бы быть в крушении семей, разводах, адюльтере, инцесте и домашнем насилие - то есть все те грехи, от которых защищал прежний закон.

Несправедливость в отношении Герингтона соседствует с известным предложением ему заменить его тюремное заключение, если только он под клятвой признает свою вину, чтобы таким образом спасти лицо суди Йотиса и всей системы.

Другой случай. Луис Чатруп, консультант по компьютерам, живущий в Плейнс, штат Иллинойс был обвинен в преследованиях его бывшей любовницей, которой он одолжил взаймы 3800 долларов и которая обвинила его, когда он пытался потребовать у нее вернуть эти деньги. Ее история была позже приукрашена, что он наставлял ружье на нее и преследовал ее на автомобиле целых двадцать кварталов. В итоге он угодил в руки другого судьи-рыцаря, который дал женщине ордер на защиту и заключил Чатрупа в тюрьму, где и держал его лишь на силе ее обвинений. В переполненной тюрьме ему пришлось спать на полу. "Обвинение все ложное. Я не имел с ней каких-либо контактов. Она решила таким образом избежать гражданского закона и у нее легко получилось разрушить мою жизнь."

Как отметил Эрик Зорн, обозреватель "Чикаго Трибюн": "Мужчина, считавшийся невиновным по закону, пострадал без признания его вины, будучи лишенным возможности на честный и беспристрастный суд присяжных, все базировалось лишь на обвинениях женщины, с которой у него был диспут насчет денег."19 Как итог Чатруп потерял всех его клиентов и все деньги и вынужден был прекратить выплату поддержки для трех своих сыновей. У него не было криминальной регистрации, но закон сказал, что он должен находиться в тюрьме до его суда, потому что он был обвинен. Еще одна победа над Патриархатом.

А вот история Джеймса Андерсена, кто чахнул в тюрьме с 1889г. по очевидно фальшивому обвинению, выдвинутому женщиной по имени Донна Руленд, наркоманкой и алкоголичкой, с которой Андерсен имел обоюдный секс. Они встретились в центре по избавлению от алкогольной зависимости и стали друзьями. Андерсон не знал, что она уже прежде обвиняла мужчин в сексуальных нападениях. Она была выпущена из центра и шла по улицам Салема одна, бездомная, и вдруг ей в голову пришла идея обвинить Андерсена в изнасиловании, как она обвиняла других мужчин в прошлом. Она поклялась, что никогда прежде не встречала Андерсена, хотя было хорошо известно, что они вместе находились на лечении в центре, что они были друзьями и вместе сидели за столом. Ее обвинение заключалось в том, что он силой проник в ее комнату и изнасиловал ее.

Другой судья рыцарского склада, который заменил свою клятву судьи принципом политкорректности - судья Ричард Диннер, чем вызвал к себе симпатии легионов разводящихся женщин. Вот что писала "Лос-Анджелес Таймс" от 3 октября 1995г.:

Он разработал программу, которая позволит жертвам (читай, голословным жертвам) домашнего насилия получать оградительный ордер против (голословно обвиненных) мужей или любовников даже без необходимости посещения суда.

Диннер научил 130 адвокатов женских убежищ, как, используя факс, получать такие ордеры. Факсы так же должны направиться в полицейские и шериф департаменты.

Нет необходимости в процессе, нет права у голословного "насильника" присутствовать в суде. Женщины - жертвы, если они так говорят. Мужчины - насильники, если женщины так утверждают. Другая победа в войне против Патриархата.

Женщины, - пишет феминист Джан Стивенсон, - выросли в бедных районах, с маленьким образованием, без работы и совершают мало криминала, мало насилия и пристрастия к наркотикам. 20 Совершенно верно. Их вклад в криминал заключается не в криминализации самих себя, но в порочности, которая лишает одно поколение мужчин отцов, а следующее поколение уже и не знает своих отцов.

Нет исследования, - еще заявила Стивенсон, - что семьи, возглавляемые женщинами более склонны к криминалу, чем иные. 21 Бог в помощь нам! Более чем хорошо известно, что высоко-криминальные районы каждого города (даже судьи, которые творят большинство этой безотцовщины, знают это) заселены наибольшим числом семьей, которые возглавляются женщинами.

"Это не женское насилие исходит от американских семей" - сказала феминистка Раф Рузен, подразумевая, что это мужское насилие. Действительно, это не женское насилие, это женская порочность.

Она продолжила:

В кильватере республиканских обвинений против пособий, центров здоровья и affirmative action, черные семьи справедливо ощущают опасность и беспомощность. И это отчаяние становится причиной детского насилия.

"Семьи", на которые она ссылалась, в большинстве своем семьями и не являются, но представляют из себя матриархальную безотцовщину, и программы, о которых она упомянула, субсидируют женскую порочность и матриархат, замужество черных женщин с государством и вечные болезни гетто.

Согласно рапорту фонда Энн Кейзи в 1994 насчитывалось 19 миллионов, или 24% детей живущих в семьях без отца. Этот рапорт сообщал:

Дети, которые растут без отца, в пять раз более вероятно будут бедными, в два раза больше у них шансов не закончить среднее образование, много более вероятно закончить свою жизнь в тюрьме. Девочки, растущие в таких семьях, в три раза более вероятно станут матерями-подростками, а мальчикам грозит безработица, тюрьма и такая же жизнь без их детей.

Дебаты о том, как реформировать систему пособий, согласно исполнительному директору Фонда, слишком сильно сфокусированы на поощрениях и санкциях для бедных матерей и слишком мало на роли отцов… Рапорт так же советует усилить возможности получения образования, признавая ухудшение экономического положения молодых мужчин как важную причину безотцовщины.

"Уже не сыщешь ни одного волонтера за долг. Простая правда заключается в том, маргинализированные молодые мужчины, которые не имеют примеров, образования или возможности преуспеть в сегодняшней экономике, не готовы быть добытчиками, защитниками и наставниками их детей."

Появление чисто женских домохозяйств становится нормой, где многие дети просто не видят центральной роли отца в жизни семьи, - сказал Нельсон.

Достойно повторить вновь: мужская мотивация была подорвана женской реакцией на сексуальную регуляцию: если женщина отказывается принимать регуляцию, мужчина не может иметь семью и у детей также не будет отцов и общество будет деградировать к матриархату, пример гетто. Это то, что происходит.

Бетти Фриден предостерегает:

Растущее негодование против женщин угрожает нашей экономической и политической силе… я наблюдаю негодование "сердитого белого мужчины". Базис женского движения - экономика, которая сейчас находится в опасности. 24

Бетти Фриден продолжает: "Я удивилась, как в это время глобальной экономической нестабильности, женщины тем не менее остаются верными их цели, имея много меньше возможностей для продвижения к успеху."25 Какой цели? В наличие много женщин в бедности, находящихся в капкане вместе с их детьми без отцов. Это - жертвы "успехов" феминизма. И мисс Фриден предлагает старую феминистскую панацею: affirmative action , "наше право участия в обществе, справедливую заработную плату, контроль над нашими телами…" Она не видит, что проблема заключается в потере мужской мотивации, в последовательном возрастании женского промискуитета, увеличение числа незаконнорожденных детей и разводах. Согласно калифорнийскому Виллнес фонду и группам Национальной образовательной Ассоциации:

Половина детей, рожденных в последнюю декаду, проведут часть их жизни в неполной семье. Детская поддержка - является ключом к их финансовой безопасности. 26

Это жалкий ключ. Родитель, который не живет с его детьми, не имеет мотивации материально поддерживать их с тех пор, как они были изъяты от него. Это очевидно. Менее очевидно, что родитель, который не живет с его детьми, не может быть их снабженцем. Его согласие - главная причина разрушения семьи и возвращения к матриархату.

Виллнес Фонд рапортует следующее:

Текущая система сбора поддержки для детей совершенно устарела и обременительна. Сегодня американские дети недополучили больше чем 34 миллиарда. 27

Есть две причины для реформы сбора поддержки для детей и причин для ликвидации настоящей системы. Одно предложение заключается в том, чтобы перепоручить сбор поддержки Управлению Финансами. Это усиление могло бы быть и своего рода сильным посланием: оставление детей не будет более терпимым.

Мало детей являются брошенными. Большинство из них - жертвы промискуитета их матерей, чья сексуальная беспорядочность сделала невозможным для мужчин иметь семью с ними. Или мужчины являются изгнанными из их домов судами. Предложение Управлению Финансами собирать деньги с отцов могло бы усилить реальные проблемы, ослабить мужскую мотивацию. Почувствовав, что эта организация находиться на их стороне, чтобы отнимать у мужчин заработанные ими деньги и отдать их женщинам, женщины имели бы еще меньше причин придерживаться сексуальной регуляции и больше причин для оправдания промискуитета и разводов с их мужьями. Это могло бы направить мужчин в нелегальную экономику и сделать брак еще более непривлекательным для них. Это могло сломать еще больше семей и ускорить падение общества в матриархат.

Согласно исследователю Кэтрин Един, 28 система по сбору поддержки для детей, которая никогда не работала хорошо, без сомнения, будет работать еще хуже в будущем и обильно награждать матерей пособиями, обманутых скрывающие свою личность и местоположение отцами. Эти матери жалуются, но фактически скрывают нужную информацию от властей. В среднем собирается только около половины необходимых денег для поддержки детей. В своем исследовании Идэн обнаружила что 112 из 134 матерей, из тех, что жаловались властям, не получали ничего из денег для детей за несколько минувших лет. "

Для каждой женщины, которая выбирает единоличное материнство, а в четыре раза больше думают об этом, согласно Джейн Мэтс основателю нью-йоркского фонда "Матири-одиночки за выбор". 29 Согласно Герфинкелу и Маккланагану, многие люди заметили, что взрыв разводов и падение интереса к бракам взяли свой старт в 60-70 годы параллельно с ростом участия женщин с детьми в сфере трудовой занятости. Наиболее крупный рост разводов произошел среди молодых матерей, которые так же проявили большой интерес к трудовой деятельности. 30

Согласно Еринрайху, Гессу и Джекобсу, гей-движение явилось другим фактором, внесшим свою лепту, независимо от того, каким далеким все это казалось от жизни тех, кто получил выгоды от женской сексуальной революции. Геи и лесбиянки придерживаются своего видения на секс как максимально свободного от старой репродуктивной "рабочей этики", насаждаемой гетеросексуальностью: секс мог бы быть чистой игрой; он мог бы быть праздником временного родства или индульгенцией давним любовникам. 31

"Рабочая этика" означает сексуальную ответственность; они предпочитают, чтобы секс был развлечением, никакой обязанности перед законом, никаких двойных стандартов, легкий развод с правом опеки матери и обязанностью для отца субсидировать ее. Сексуальный двойной стандарт, требуемый от женщины дополняется двойным стандартом ожидаемой от мужчины работы: принятие женщиной двойного сексуального стандарта дает мужчине семью и мотивацию быть добытчиком для нее. Этим двойным стандартом так возмущаются женщины, потому что он требует от них целомудрия, которое, как они верят, является дискриминацией против них, хотя, принятие его ими, дает им наибольшую силу на брачном рынке, и возмущаются снова против создания их образа, который дает им право зарабатывать наравне с мужчинами и были дискриминированы, потому что они зарабатывали меньше.

"Возможно, самое главное - заявили Еринрайх, Гесс и Джекобс, - женская сексуальная революция дала возможность женщинам быть экономически независимыми от мужчин."32. Главным женским вкладом в брак прежде было их обязательство разделить свою репродуктивную жизнь с мужчиной, главным мужским вкладом было обеспечение ее и детей. Женщины сейчас видят, что они могут отказаться от их части контракта и принудить мужчину к алиментам и детской поддержке. Мужчины все еще не видят главного, если их семья влачит жалкое существование, они должны прекратить материальную поддержку вслед за уходом жены, в то время когда легальная система все еще хочет, чтобы он продолжал ее поддерживать в матриархальной независимости. Это прекращение материальной поддержки является лучшим шансом для сохранения мужской патриархальной системы и цивилизованной жизни в целом.

"Мужские страхи о женской сексуальной независимости, - пишут эти писатели, - отчасти являются ответственными за сурово неадекватный уровень существующей поддержки." Это - центральная точка того, что они делают - Патриархат суров к ним и (особенно) "их" детям. Они взывают к Томасу Малдеру: изуродованный нищий аргумент, что это "жестоко" не субсидировать ее, мать с детьми, деньгами. С тех пор, как большинство разводов стали инициироваться женами, эти жены должны видеть, что бедность - их собственный выбор. Если они предпочитают жизнь в бедности в качестве награды за достижение феминизма, сексуальной "независимости", полового промискуитета, право контролировать их собственные тела, пусть будет так. Но им не должно быть разрешено тащить и наших детей вслед за собой в бедность и матриархат, и мужчины не должны платить субсидии или чувствовать себя виноватыми и боятся быть названными жестокими. Но писатели продолжают: "В 60-70годы большинство женщин, составили рабочую силу и были нацелены, если не на абсолютное освобождение, то, по крайней мере, на финансовые рычаги, позволяющие вообразить себя сексуальными личностями в их собственном праве."32 Другими словами, нацеленные на приобретение финансовых рычагов, позволяющих им отдаться сексуальной распущенности. Но у них есть ощущение опасности:

Тем не менее, уйдя так далеко в нашей сексуальной революции - много дальше, чем наши матери и уж тем более наши бабушки могли бы себе вообразить - нам кажется, что есть меньше поводов для торжеств, чем для озабоченности. Ибо то, что мы достигли, это то, что женщины одинаково много хотят и много боятся.

Но этот страх является меньшим по сравнению со страхом потерять мужские чеки оплаты. "Настолько сильна негативная реакция сегодня и новые официальные настроения о сексуальном консерватизме, что нам приходится напоминать самим себе, какое древнее и глубокое это желание. Они говорят о женском желание иметь право быть сексуально распущенными, вернутся в матриархат, вести жизненный стиль индеанских скво и черных матрон в гетто.

Это выражается не только в риске, взятом на себе несколькими незаурядными женщинами, которые бросили вызов сексуальным нормам во имя их свободы - Емма Голдмен, Виктория Вудгал и Френсис Райт среди хорошо известных примеров - но и представляя историю большинства женщин бессвязно, политически абсурдно. Массовое женское поклонение мужским поп-звездам, демонстрирующих сексуальную свободу по своим скрытым мотивам и так же битломания. В дионисийском культе древней Греции женщины покидали их жилища для ночей бешенных танцев и почитание красивого юного бога.

Индия имела в качестве эквивалента бога Шиву. Согласно Алену Даниелу,

Где бы не появлялись культ Шивы или Дионисия, они изгонялись из городов, где только культам, в которых мужчинам была дана первостепенная важность и известность, позволялось и извинялось его опустошение и осуждение всех форм безумства, который разрешает строгий контакт с тайнами мира духов. Пуританизм совершенно неизвестен в примитивном или натуральном мире. 34

И вот почему он примитивный: он не постиг, как заставить секс работать, чтобы построить цивилизацию. Непоколебимость дионисийских и шиваитских ритуалов и вакханалий и такого современного эквивалента как рок-концерты демонстрируют силу нерегулируемой сексуальности в его войне против Патриархата.

Но для большинства женщин в традиционных обществах (продолжают Эринрайх, Гесс и Джекобс) возможность секса, за который не надо платить цену пожизненной принадлежности к мужчине, был наподобие редких проблесков - деревенские праздники, религиозные фестивали, карнавалы. Карнавалы предрекали некоторые из лучших возможностей современной городской жизни: публичное место, отделенное от семейной иерархии, толпы достаточно большие, чтобы предложить временную анонимность.

Как они ненавидят сексуальный закон и порядок- брак и семью и долгосрочные обязательства и многозначительное брачное соглашение. Писатели продолжают. "Мы шли, как женщины все века, к возможности праздновать нашу сексуальность без романтической любви, без неизбежного разочарования мужским ориентированным сексом, и без наказуемых последствий."

Конечно, субботняя ночная гулянка, Октоберфест, новогоднее пати, Марди Грас - избежать, избежать сексуальной ответственности и регулирования женской сексуальности. Это вещь. Нет мужски-ореинтированному сексу. Так же нет детски-ориентированному сексу. Секс без связи с зачатием.

В то же время женщины имеют почву для страха перед сексуальной свободой, даже их собственной. Этот страх не иррациональный или невротический, ибо, если секс отделен от брака, деторождения и семейных обязательств, женщины опасаются потерять их традиционные права на мужскую поддержку.

Мужчины могли бы обратить на это внимание. Они говорят о мужских бумажниках. Никакой романтической чепухи. Брак для них - экономическое соглашение.

Если секс "свободный" так же потенциально как для мужчин, и женщины теряют в экономике, которая все еще драконовски обесценивает женский труд. Это была дилемма, которую радикальные феминистки поздних шестидесятых и ранних семидесятых, из тех, кто последовательно прокламировали связь между сексуальной революцией и женской свободой, не всегда понимали, а если понимали, то сочувствовали.

К счастью для таких женщин, они не поняли еще этого. Слишком многие, подобно Томасу Малдеру воображают, что женская нужда мужских денег обязывает мужчин финансировать их и поэтому разрешает женщинам разводиться с ними и забирать детей.

Гомосексуалист по имени Гем Симпсон хочет изменить широкопринятое определение слова "семья". Семья - группа людей, кто любит и поддерживают друг друга. Иногда она состоит из двух родителей разного пола, иногда из двух родителей одного пола. В другом случае это один родитель, возможно, гетеросексуальный, возможно, гомосексуальный. Ключевыми словами являются "любовь и поддержка". 35

Агаменон, Клитемнестра и Ифигиния не были семьей; Тристан и Изольда были.

"Гомосексуализм сияет в сексе как дерзкое выражение свободы," - сказали Еринрайх, Гесс и Джекобс, - "это было понято гетеросексуальной женщиной."36 Очень естественно выглядит, что для гетеросексуальной женщины и гомосексуалов Патриархат стал общим врагом. А вот, что говорит Джон Ричи; "Разношерстный гомосексуализм - сексуально революционен. Каждый миг его незаконного существования он борется с репрессивными законами, репрессивной моралью. Парки, аллеи, метро, гаражи, улицы - все это поля сражений." 37

Сью и Мор воспринимают как патриархальное лицемерие, что либерализация женской сексуальности - дикая и летальная угроза этим мировым порядкам и поэтому должна быть под контролем и репрессиями. 38

Совершенно так; и вывод в том, что женская сексуальность должна быть регулируемой. Эти авторы говорят на странице 200:

Что было бы, если бы Патриархат никогда не случился? Мы имели бы повсеместно первый закон матриархата. Женщины контролируют свои тела. Это было бы базовой предпосылкой всякой развитой человеческой культуры; вот почему патриархат базируется на ее отрицании.

Только когда женщины откажутся от нашей сексуальной автономии и нашего права быть независимыми, только тогда, когда мы отречемся от самих себя и примем патриархальное определение "фемининности" как пассивное, негативное и чувственное - только тогда мы будем угрозой человечеству. Только тогда мы будем угрозой с покровительствующими улыбками и открытыми дверьми, как что-то немного меньше, чем мужчина. Это мужской страх, ненависть и зависть, который так долго пытался повернуть наши женские способности в немощь; несмотря на весь учтивый лоск западной культуры, это большой мужской страх, ненависть и зависть, что женщины должны бороться за перемены. 39

Бетти Фриден отмечает зависть женщин мужчинами в примитивных обществах:

Потому что человеческое тело точно такое же в примитивных племенах и в цивилизованных обществах, антропологист, который блистает с идеей возвращения персоны и цивилизации к телесным аналогам, может закончить советовать женщинам жить с их телами так же как женщины в Южных Морях. Проблема заключается в том, что Маргарет Мид не может восстановить мир Южного Моря для нас, где иметь ребенка считается высшим достижением человека. 40

Цель мисс Фриден, когда она писала свою книгу "Женская мистика" заключалась в том, чтобы дать женщинам возможность делать то, что делали Сью и Мо: соучаствовать в мире замечательных - и искусственных - мужских достижений. Мир был сотворен мужчинами, чтобы дать им возможность наравных участвовать в репродуктивных делах. По мысли Фриден, женщинам могли бы завидовать мужчины. Она цитирует Маргарет Мид:

В Бали девочки между двумя и тремя годами большую часть времени ходят с выпяченными животами, и старые женщины хлопают их игриво, когда они проходят мимо. "Беременная" - дразнят они. Так девочка учит, что, хотя признаки причастности ее к своему полу пока еще малозаметны, ее грудь не больше, чем грудь у мальчиков ее возраста, ее гениталии - малозаметные складки, в один день она будет как бы беременной, в другой как бы с малышом, одно из наиболее волнующих и заметных достижений, что могут быть перед глазами маленьких детей в этом простом мире, в котором самые крупные строения не превышают пятнадцати метров, а самые длинные лодки семи метров в длину. Кроме того, маленькая девочка усваивает, что она будет иметь ребенка не потому что она сильна или энергична, или инициативна, не потому что она работает и борется, но просто потому что она девочка, а не мальчик, а девочки превращаются в женщин и в конце концов у них рождаются дети.

Мисс Фриден дает на это свой комментарий:

Для американской женщины двадцатого века, соревнующейся в областях, где требуется инициатива и энергия и в которых мужчина негодует ее успехам, женщина с меньшей волей и способностью к соревнованию, чем Маргарет Мид должна быть искушена видением картин Южного Моря, где женщина успешна и завидуема мужчинами, просто потому, что она женщина. 42

Это не просто в "глазах маленьких детей". Мужчины так же завидуют женской способности творить жизнь; не потому ли так много трансвеститов и трансексуалов мужчин претендуют быть женщинами? Почему мужчины говорят о книге или проекте "этой мой ребенок"? Мисс Фриден цитирует комментарии Мид на мужские церемонии инициации, когда мужчины уводят мальчиков в лес, и каждый из них играет на деревянной флейте и бьет в деревянные барабаны:

Мужчины прилагают большие усилия, чтобы компенсировать свою основную неполноценность. Снабженные различными таинственными громкими инструментами, чья сила лежит на их реальных формах, будучи неизвестной тем, кто слышит эти звуки; женщины и дети не должны никогда знать, что они играют на обыкновенных бамбуковых флейтах и пустых пнях… они могут забрать мальчиков от женщин, обозначить их как неполноценных и самим сделать из мальчиков мужчин. Женщины рожают человеческих существ, но только мужчины делают из них людей.

Правда (комментирует Фриден), это примитивное общество было шаткой структурой, защищенной бесконечными табу и предосторожностями - женским стыдом, страхом, индульгенцией мужской тщетности - и оно выживает так долго, как долго каждый соблюдает эти правила. "Миссионеры, которые показывали флейты женщинам, успешно ломали культуру". Но Маргарид Мид, которая могла показать американским мужчинам и женщинам "флейты" их собственных капризов, шатких табу, стыда и страха, не использовала ее знания подобным образом. Но она показала идеал для американских женщин, который дал новую реальность шаткой структуре сексуального предубеждения. 42

Она чувствует, что если социальные порядки шаткие, то они должны быть расшатаны еще больше. Но почему в Америке, которая была так добра к женщинам? И почему мужчины должны на это согласится? Согласиться субсидировать расшатывание, позволяя бывшим женам получать опеку над их детьми и платя им алименты так, чтобы они могли позволить себе это делать? По мысли Фриден существует большое желание вернутся в эдемский сад, сад, где существует мир, в котором все мужские достижения кажутся бледной заменой способности рожать. 44 Гетто и пособия сейчас заменили эдемский сад для многих женщин, которые не могут быть мотивированы к высоким достижениям, которые желает для них мисс Фриден посредством некой женской мистики, но со много меньшими стандартами жизни, достигнув сексуальной независимости, устранив мужчин, многим из которых кажется, что с помощью наркотиков и насилия они смогут избежать хаоса, принесенного феминистской революцией. Как сказала Мид:

Повторяющаяся проблема цивилизации заключается в определении мужской роли достаточно удовлетворительно - выращивание ли это сада или разведение скота, убийство врагов или строительство мостов - чтобы мужчины могли достичь твердого ощущения необратимости достижений. В случае с женщинами, необходимо лишь, чтобы им позволялось выполнять их биологическую роль. Если женщина беспокойна, даже в лице деторождения, они должны сделать так через воспитание. 45

Большинство женщин не хотят испытывать тревогу. Они хотят квоты и affirmative action, дорогие программы и цели, расписания и любую незаслуженную выгоду, которую они могут получить. Если они не смогут получить этого, они будут отстаивать пособия. Или они временно выйдут замуж, надеясь, что бюрократия выполнит обещание Билла Клинтона - найти отцов и заставить их платить мамам.

Что такое машина? - спросят Сью и Мо.

Машина была названа мужским ребенком, иногда настоящей любовницей мужчины. Это так же патриархальная версия Мировой Матери. Машина - мужская трансформация ритуала, его магическая матка массовой продукции. 46

Высокомерная насмешка идет от женщин, чья программа заключается в том, чтобы уверить, что у мужчин на самом деле нет детей, ибо разрешение мужчинам быть отцами, могло бы ослабить женскую репродуктивную свободу.

Машина - искусственная система, знак или теология - философия для преобразования мировой энергии в человеческие ценности. Под четырьмя тысячами лет патриархальных религий экономические системы, человеческие ценности означали преобразование этой энергии; во многом для выгоды и силы немногих. Первейшим механизмом этой энергии конверсии были контроль и эксплуатация женского репродуктивного процесса синхронно с репрессиями и наказанием женской сексуальной автономии. Через энергию подавления и преобразования механизма соблюдения долга и тяжелой работы, женская сексуально-биологическая энергия сохранялась и контролировалась в хроническом процессе производства репрессии. И эта механическая модель для контролирования и использования женской сексуальной репродуктивной энергии, была так же применена для контроля и эксплуатации труда рабочих.

Выгода немногих? Целый мир стал богаче благодаря мужским достижениям. Сравните состояние Америки в 1492г., когда она была матриархальной с сегодняшним. Белые купили остров Манхеттен за 24 доллара. Но Сью и Мо правы: эти удивительные достижения стали возможны благодаря принятию женщинами правил сексуального регулирования, соглашение работало, потому что оно мотивировало мужчин, что Сью и Мо вообразили, не являлось делом большой важности. В матриархальных обществах, где женщины радуются сексуальной автономии, которых жаждут эти писатели, мужчины пытаются завоевать женское внимание, раскрашивая свои тела вайдой и охрой, принося добычу и исполняя танцы, и церемонии. Но они сделали открытие (ведущие к Патриархату), что женщины более кооперативны, больше желают разделять с мужчинами свою репродуктивную жизнь, если мужчины создают материальные ценности. Стабильность в обществе зависит от женского понимания безопасности связи между мужской способностью создавать матценности и мужским соучастием в репродуктивных делах. "Последние четыре тысячи лет прошли сквозь тотальные психологические и идеологические репрессии женского тела," - твердят эти писатели.

Патриархальный мужчина, без сомнения, вожделел женщину в его сердце как сексуальный объект. Контроль над женским сексом и репродукцией посредством его ревностного отца Бога и женоненавистническое священство были ему заменой материнства. Он имел в собственности женский репродуктивный механизм, подобно фабрике.

Возможно, лучшим сравнением будет "подобно материнской собственности в лице ее детей". Но патриархальный мужчина платил за его собственность, и женщины были довольны этой оплатой. Огромная феминистская работа затрачивается на то, чтобы найти возможность получить эту плату без разрешения мужчинам разделить репродуктивные права с женщиной. Вот почему у нас есть гетто, где женщины радуются "тотальной сексуальной и репродуктивной свободе".47

Если это понимать дословно, то это означает право, которое не субсидируется мужчинами. Мужчины, следовательно, имеют право не только отказать в субсидировании экс-жен, но обязаны отказать, так чтобы автономия таких женщин была тотальной. Следствием этого могло бы быть, чтобы все дети были переданы под опеку их отцам.

Почему Сью и Мо полагают, что это выгодно для них самих или для женщин вообще, чтобы возросли этот мужской страх и зависть? И почему они отвергают мужское желание сделать женщин "зависимыми" от их банковского чека?

Только зависимость материнства отмечается и признается в качестве законной Патриархатом. 48

Они требуют права быть независимыми, но их требования больше бросаются в глаза требования величайшей зависимости от детских пособий, алиментов, бесплатной медицины, льготного или бесплатного проживания в жилище. Если женщины отрицают все это нагромождение, они прекрасно понимают, что лучше быть зависимым от мужа. Только зависимое материнство дает женщинам и детям преимущества иметь мужа и отца и поднять их жизненные стандарты на 73 процента. 49 "Мужчины в патриархальных обществах - рассуждают Сью и Мо - учатся или открывают великие ревность и страх перед настоящей женщиной - сексуальные, ментальные и духовные способности всецело вовлекают женское существование в гармонию с пониманием наших собственных тел". Страх мужчин перед женщинами, перед скво и женщинами гетто, которые завидуют цивилизованным женщинам, а феминистки завидую скво и женщинам гетто. Мужчины боятся таких женщин, потому что ощущают шаткость собственной роли в современном обществе или шаткость цивилизации самой по себе, которая зависит от принятия женщинами сексуального регулирования. подобно Бетти Фриден, Сью и Мо видят женскую сексуальную дерегуляцию как "эволюционный прорыв", хотя если мисс Фриден помещает "прорыв" в настоящее или будущее, то Сью и Мо видят его в Золотом Веке где-то в эдемском саду. Важнейшей строкой эдемской истории, написанной три тысячи лет назад, является приказ Бога: "Он будет править над тобой." Это - Патриархат, семья с отцом во главе, стабильное двуродительское домохозяйство, опека над детьми отцу, если родители разошлись. Иначе босс - мама, как того желает феминизм, этакое возращение в каменный век матриархата. Вот, что говорят по этому поводу все те же Сью и Мо:

Ашера (Иштар, Астарта) была богине неолита. Ашера изображалась как мать-дочь всех растений и сельхозкультур. Яхве абсолютно враждебен к Ашере был политически враждебен к кочевому-пасторальному еврейскому народу или к их духовенству, установивших матриархальную культуру и веру в их богов. Это становится психологически враждебным ко всему живущему на земле, выразившемуся в следующем библейском тексте:

Вы должны завершить разрушение всех мест, где нации, которых вы изгнали, служили их богам: на высоких горах, холмах, под раскидистым деревом. Вы должны разбить их алтари, сбросить их сосуды, раскопать их священные бассейны, предать их богов огню, и истереть их имена с тех мест. (Второзаконие 16:20)

Это чтобы было понятно, как столкновение между двумя системами - мужской и женской - отражается в религии и социальных системах. Это все еще с нами. Это то, о чем феминистская революция: женщины будут придерживаться сексуального регулирования, так, что мужчины смогут иметь семью, а дети отцов или они будут сексуально дерегулированы, так, что они смогут достичь "равенства" и контролировать их собственную сексуальность и сохранить женскую родовую систему (как уже случилось в гетто)?

Сексуальная независимость, как описывает ее Эстер Гердинг, ярко контрастирует с идеей брака, коей служит иллюстрацией такое божество как Гера. Здесь обещание супружеской верности - принцип достойный почитания. В случае с Иштар лояльность не к контракту, но к чувствам, к одномоментной реальности. Это принцип, который был почитаем как женское превосходство - Магна Диа. 50

Это то, что Фиджай, герцогиня Йорка, обозначала "правдивость к самой себе" в отречение от ее брачного договора.

Сексуальная измена - женское оружие, тождественное превосходству. "Измена фактически, - пишет Далма Гейн, - революционная дорога для женщин подняться над условностями. Препятствия против этого - все еще сильны, заборы высоки, как легионы однажды изменивших и ныне разведенных женщин, чьи стандарты жизни катастрофически упали."

Мисс Гейн в качестве эпитета снабдила свою книгу "Эротическое молчание американских жен" следующей цитатой из письма Скарлет:

Гестер уверила их тоже, из ее твердой веры, что в какой-то прекрасный период, когда мир сможет дорасти до этого, будет открыта новая правда, способная укрепить взаимоотношения между мужчиной и женщиной на твердой почве взаимного счастья.

Видимо, мы должны полагать, что эта твердая почва могла бы прийти с чем-то наподобие нынешней феминистской революции и признания естественности половой распущенности. Несколько другой базис, нежели регулирование женской сексуальности. Матриархат, другими словами, яркая волна будущего, яркий период, когда мир дорастет до феминизма. Эра, когда Скарлет писала письмо, была эрой, когда Торкевиль был с визитом в Америке. В его книге "Демократия в Америке", он написал, что "В Америке женщина в одиночку может предпринять долгое путешествие в полной безопасности". Сегодня же одинокая женщина не может прогуляться по Центральному парку без того, чтобы не подвергнуться риску быть избитой и изнасилованной компаний, не имеющих отцов панков, которые выросли в матриархальных домах (субсидируемых патриархальными налогоплательщиками). Сексуальная дерегуляции их матерей в прошлом привела к полной дерегуляции всего общественного поведения этих панков сегодня. Вот почему три четверти мужчин, находящихся за решеткой выросли в домах, где не было отцов. Вот почему бедность в таких домах не должна облегчаться налогоплательщиками и бывшими мужьями, это объясняет, почему семьи должны возглавляться отцами.

"Мы имеем здесь, - говорит мисс Гейн, - женщин, которые говорят снова и снова, что их сексуальность, которая была так ослаблена изнутри границами условной добродетельности (читай: внутри патриархальной системы), стала снаружи сильной. Они говорят, что их любовь внутри брака сделала их чувства бессвязными и лишенными жизненных сил, в то время как вне его, в отношениях, которые они создавали для собственного удовольствия, они не чувствовали не идеализации, ни унижения. Их сексуальность "стала живой" так уверенно и неумолимо как они сами того желали." 51

Что мы имеем здесь опять, так то, что женщины ненавидят сексуальное регулирование, которое на них накладывает Патриархат. Женщины почувствовали силу, когда они сбежали от правил, предписываемых патриархальной сексуальной конституцией. Мисс Гейн цитирует "Описание женской жизни" Кэролайн Гейбран как окончание женской истории после свадьбы:

Но экзамен романтической интриги близок и вы увидите, что после того, как броситесь в погоню, цель которой брак, история мисс Райт, которая продолжается, не является историей нашей героини. После того, как ее цель стать женой была достигнута, ее история закончилась. Однажды внутри маленького коттеджа, сразу же после того, как она стала женой, как отмечает Каролайн Гейлбран… "юная женщина умерла как субъект, как живое существо. Эта история, которая идет в никуда для нее, тем не менее лишь пьеса написанная о женской жизни, о том, как счастливо даже после, на самом деле, не что иное как конец сертификата ее успешности как женщины в этом обществе. 52

Мисс Гейн полагает, что это слишком плохо, что все изменяющие жены в литературе приходят к своему трагическому концу - Анна Каренина, Тесс, Гестер, Мадам Бовари. "Разная классическая трагедия героя, чья гордость или неосмотрительность, диктуют страдания, которые затем искупляют его, так и трагическая героиня не должна иметь трагический конец: Тесс не гордая или глупая, как и Анна. Их страдания идут больше не от них, чем от них, они идут от упорства социальных порядков больше, чем от неких недостатков характера"53 Это правда. Социальный порядок называется Патриархатом и он делает цивилизацию возможной. И эти женщины пострадали от правил, которые охраняют семью.

Где в основной американской литературе мы можем читать о женской сексуальности грядущего века, описанного с ее точки зрения, где эта живая юная девочка говорит о ее собственных желаниях? Где "Спящая красота" говорит о ее пробуждении? Где Лолита говорит о ее собственном отклике к Гумберту Гумберту? Где Мэрилин Монро рассказывает ее собственную сексуальную историю? Почему нас никогда не заботит ее молчание, соединение ее сексуального голоса с ее образом малышки, связь едва заметная, почти секрет, и она прекрасна, потому что едва слышима? Мало женских голосов описывают их удовольствия, чтобы точно определить, какие чувства хороши, а какие нет, обрисовать сексуальное созревание девочки словами другой девочки может помочь этому. 54

Это очень выгодно для женщины быть сексуальным объектом, а для общества иметь ее в качестве такового, ибо таким образом мужчины мотивируются к достижениям и созданию материальных ценностей. Но преимущества могут проистекать только от мужа, чья мотивация является стабильной. Фокусируясь на сексуальных приключениях, женщина хочет ослабить мужскую мотивацию. Ибо женщине кажется, что сексуальные удовольствия так же легки, как легка ложь. Это угрожающе, очень разрушительно для Патриархата, который канализирует мужскую сексуальность в женитьбу, таким образом, давая обществу работу и давая обществу двух родителей и лучшее окружение. Общество не получает пользы превращая мужчин в сексуальный объект. Женщина не может быть мотивирована поддерживать семью адекватно, потому что она любит мужчину или сексуальные удовольствия с ним. Но общество может использовать женщину в качестве объекта, чтобы мотивировать мужчину поддерживать семью, платить налоги, приобретать репутацию в обществе и так далее. По этой причине женская сексуальность должна контролироваться. Но этот контроль будет нарушен, если мужчина не сможет контролировать свою чековую книжку и опеку над его собственными детьми, как это случается в судах при разводах или когда женщина выходит замуж за государство и живет на пособие. Женщины часто предпочитают это, и как уже указывалось выше, предпочтут резкое понижение стандартов их жизней ради сексуальной свободы. Как сказали Енрайх, Гесс и Джекобс: "Независимость, даже в стесненных и скудных формах, предлагает больше сексуальной свободы, чем изобилие в браке и зависимость к одному мужчине." 55 Как феминисты, они рассматривают борьбу за эту сексуальную свободу для женщин как достойный уважения объект социальной политики. Но это может быть смертью для Патриархата и бедствием для женщин - ровно так же как для мужчин и детей. Женщинам необходимо напоминать о выгодах, которые дает им Патриархат. Им необходимо знать, что уничтожение правил приведет к экономическим страданиям и деклассирует их. Мисс Гейн говорит об Аманде:

Аманда, живущая одна и говорящая о путанице, которую она сделала из своей жизни - результат ее усилий, она старается понять, почему ее это не угнетает:

"Я - одна. Я не ищу себе мужчину. У меня нет денег. И что я чувствую - так это раскрепощение. Я знаю, что я могла бы сожалеть, но что я реально чувствую, так это возрождение."

Пола говорит:

"Я делала худшие вещи в мире, худшие вещи для женщины в этой культуре. И вы знаете что? Это была лучшая вещь, что я реально когда-либо сделала. Это на многое открыло мои глаза… это открыло мое сердце."

Женщина начала видеть все в цвете и чувствовать больше жизни. 56

"Объяснение молчанию, - говорит Шейн, - подсказывают, что женщины реально не знают, что они хотят, или не говорят, в чем они нуждаются, или не поясняют, что они имеют ввиду, или не имеют ввиду то, что они говорят":

Те, кто заметили, с какой трудностью женщины говорят о том, что наиболее ценное для них - любовь и секс - наводит на подозрения, что молчание не культурное, а врожденное; что женщины, даже когда они знают, что хотят, не будут об этом говорить, потому что они или замкнутые, либо хитрые. У них не только не хватает голоса, эти как бы и так подразумевается, им не достает больше: морали, самих себя, души. 57

Им не хватает патриархальной морали, цивилизованной моральности, моральности, которая может базироваться на семейной жизни. Мэри Джейн Шерфей говорит нам: "Женщина является наиболее сексуально ненасытной, какой бы пресыщенной она не была".59

Даже если Шерфей права, однако продолжает Симен:

Я думаю, большинство из женщин, которые выбирают брак и семейную жизнь, так и будут жить, спокойно и возможно, немного печально временами. Материнская привязанность к ее потомству - очень сильна и не легко разрушима.

С другой стороны, не возникает вопросов, что новая жизнь - энергичный стиль для образованной женщины в цивилизованном обществе. Мир наполнен приятным, и мужчины, которые правят им, идут посмотреть на крошек как на угрозу их собственному выживанию. Давление на женщин для брака и рождения детей исчезает, в то время как их экономические позиции усиливаются. 60

Это означает, что женщины исходят из позиции воцарения у нас матриархального общества. Если бы мужчина знал, что каждая женщина, по словам Шарфей, потенциальная нимфоманка и если она могла бы стать экономически независимой посредством affirmative action, он бы мог знать, что это было бы невозможно, что он мог бы быть способен содержать семью. Он мог бы быть в опасности стать деморализованным неудачником, а общество могло бы быть в опасности. Большое количество женщин могло бы жаждать изъять преимущества Патриархата, которые он им давал, чтобы изменить их восприятие патриархальной системы.

Мисс Гейн говорит о женщинах вставших перед дилеммой взаимоотношений, с которыми они столкнулись в юности и в браке: как говорить честно об их глубочайших чувствах, но не быть "плохими", как сказать, что они желают и не услышать в ответ "неправильно", что они желают; как говорить о сексе и не вызвать к себе неприязнь и наказание. 61

Они могли бы сделать благо, не разглагольствуя об их "глубочайших чувствах", в то время как честный разговор о них, мог бы открыть, что они являются врагами патриархальной системы, от которой они зависят. Им плохо от патриархальных определений; и их реальной, хотя и не выраженной целью является дискредитировать и отвергнуть Патриархат. Их глубочайшие чувства заключаются в остром желании беспорядочных половых связях и их использование, чтобы подорвать патриархальный закон и установить женскую родовую систему и материнское право. Из которого все сводиться к феминистскому лозунгу "женское право контролировать ее собственную сексуальность".

Прежде понималось, что важной частью этого "контроля" являлось право женщины разделить ее репродуктивную жизнь с мужчиной, кто должен зависеть от этого контракта и общественной поддержки его. Сегодня, однако, женщины настаивают на своем праве отказаться от контракта, присвоив мужские репродуктивные функции и, используя мужчин как уродливых нищих, чьи страдания и лишения будут подкреплены юридически, чтобы вернуть мужчин в рабство. Они видят следствием права женщины контролировать ее собственное тело как ее будущее право требовать от закона аннулирования женских обязанностей перед контрактом с одновременным усилением мужской ответственности перед ним.

Мисс Гейн рассказывает о прилюбодейских сомнениях, когда она описывает мужчин, с которыми она спала:

Эти взаимоотношения, эти мужчины, эти чувства были слишком табуированы. И так стало ясным опять, что адюльтер нечто запретное - слово само определяемое как "бесстыдный", "неприличный", "непристойный" и "позорный".

Это было только тогда, когда я могла осмеивать свою позицию, как всемогущий судья - шутить о наличие власти принимать или отвергать их чувства - вместе мы начинали понимать, чью роль мы реально высмеиваем, чьи грохочущие голоса несли достаточную моральную власть, чтобы заставить молчать их владельцев. Они знали, что этот голос, эта роль заставляют подражать обществу, другим, голосу Патриархата - и оба возмещали женщинам глухоту и молчание. 62

Тогда (продолжает Гесс) они говорят о чем-то таком радикальном, что мужчины всегда делали, права не исключать самих себя из сексуального равенства.

Она опускается до жаргона, иллюстрирующего табу, о котором она прежде говорила, она не говорит о "равенстве". Она говорит о сексуальной распущенности.

Даже более радикально, права включить самих себя первыми в это равенство. Они говорят о сооружение эмоциональной и сексуальной динамики, которую они никогда не переживали перед открытием их роли в ней. "Не блистающий" и "благородный" мужчина, "не столь уважаемый", "веселый": "доверительный" секс и "равноправная" дружба, в которой они чувствуют свободу от требований быть "достаточно хорошими" любили быть критериями этих запретов, условных достижений.63

Она цитирует замечание Фрейда о том, что некоторые женщины могут любить только в недозволенных отношениях, которые должны быть сохранены в секрете, и в которых они чувствует определенность, будучи возбужденными одной их собственной волей. И комментарии таковы:

Это возможно, что есть так много притягательного для женщин в этих запретах, секретные отношения радикально отличаются от отношений, что они ищут и находят в них. Когда мои женщины нашли, что несут в себе эти отношения, они стали равными, сильными и свободными от удовольствий - три аспекта отношений исторически недоступных для женщин в законном браке. 64

Они радуются статусу Элеоноры Аквитанской и прекрасной леди дворов любви, где любовь это просто благородный трубадур. Они шествуют, имея власть над двумя мужчинами - над любовником, который удерживается силой эротического притяжения, над мужем, удерживая его силой своего вероломства и соучастием закона в ее вероломстве, передавая ей опеку над детьми, если муж попытается что-то сделать с ее изменами. Это сильная игра, и, как секретарь Киссенджер говорит нам, сила - великий афродозиак. Больше, чем они применяют силу против ненавистного врага, патриархальной системы, которая сделала их "юными, белыми и несчастными", когда они были девочками, противостояла им как "стена", которую необходимо было преодолевать. 65 Иметь ярость против "системы - великая цель".

Они не ощущали просто "равенства", как говорит мисс Гейн. Они на водительском месте и знают это и любят это. "Эти две женщины не могут думать о предыдущих отношениях, фокусируясь всецело на них". 66

"Есть только одна цель - взаимное удовольствие" - она говорит об активности одной из ее изменщиц. Очевидно, нет, с тех пор как секс в браке дает ей меньше удовольствия. Но эта запрещенность дает больше удовольствия, возбуждающего понимания "огромного потенциала противной силы", о которой мисс Рич пишет. Это революционно.

Согласно Деболду, Вилсону и Молеву "60% девочек и 67% мальчиков, учащихся начальных школ, чувствуют себя вполне счастливыми. В средней школе только 29% девочек и около половины мальчиков."67 Процент у мальчиков понизился на 17 единиц, показывая, что как девочки, так и мальчики испытывают трудности с взрослением и социализацией. Большая неудовлетворенность девочек, видимо, объясняется более ранним их взрослением. Напротив, мальчики видят принятие ответственности с взрослением как открытие возможности чего-то желаемого: многозначительная роль главы семьи и снабженца, которая будет мотивировать их к успеху в мужском мире работы. Девочки видят свою будущую роль матери как ограничение их свободы. Деболд, Вилсон и Мэлев цитируют рапорт AAUW, говорящий: "Исследования показывают, что девочки больше, чем мальчики ощущают чувство упадка их активности и способностей." - и комментируют: "Мальчики обладают значительным чувством уверенности в своих способностях".

Это возможно, правда, в патриархальном обществе, но обратно правде в матриархальном гетто, где девочки более предпочтительны. Патриархальная система нацеливает мужчин к активности достижения успеха, но женское целомудрие - опора этой системы, ибо без нее мужчины не могут обладать семьей. Обеспечивая семью, мужчины получают возможность иметь семью и на равных участвовать в репродукции. Девочки не нуждаются зарабатывать так, как это должны мальчики. Девочки застрахованы семьей и их биологической ролью, которая дает им тот статус, который мальчики еще должны заработать. Белые мужчины имеют все, потому что они зарабатывают это. Белый мужчина зарабатывает материальные ценности, потому что белые женщины желают поднять их сексуальную автономию, которой многие черные женщины уже вовсю "радуются".

В тени стены, - продолжает та же троица, - девочки видят несправедливость в их мире, но не имеют сил и у них мало союзников. Прояснение понимания женской зависимой позиции в культуре, становится все более и более ясным им. В традиционных семьях они видят их матерей в заговоре с отцовской властью. Мальчики и мужчины часто получают больше внимания. Как девочек, как дочерей их матерей их просят быть молчаливыми, быть полезными и быть паиньками, без всяких проблем. Матери и учителя-женщины знают, что они могут зависеть от желаний девочек устанавливать контакт и спрашивать их больше, чем они даже спрашивают мальчиков. Требуя от девочек взаимодействия и покладистости, матери и учителя требуют так же от девочек быть молчаливыми, прекрасными и добрыми. Девочек среднего класса часто просят проявлять силу их чувств и громкий голос, чтобы создавать искусственную гармонию в классных комнатах или семье. Невысказанная угроза исключается. Из этого они учатся тому, что эти аспекты сами по себе являются плохим, грубым и нежелательным. Но, изолируясь от того, что они чувствуют и знают, эти девочки покупают близость с их матерями и другими женщинами в их жизнях. Но так как они делают это, они знают и чувствуют, что это не вполне реально. 68

Они получают выгоды патриархальной системы, одаривающей женщин - хороших женщин. Конечно, это "не вполне реально". Женская роль, как сказал Джон Стюарт Милл, исключительно искусственная вещь. Как и мужская роль. Сильные чувства и громкий голос могут быть перенаправлены феминистам и прочим мегерам. Они - не лучшее оружие для получения того, что хотят женщины. Женщина, кто полагается на ее громкий голос, подобна крокодилу, который дерется кулаками или мальчику гангстеру, который надеется преуспеть в жизни стрельбой. "Реальная" женщина это самка, точно так же как "реальный" мальчик - гангстер. Патриархальная система, это такая система, которая конвертирует женскую самочность в женский шарм и мужское насилие в конструктивную работу, которая увеличивает благосостояние общества. И то и другое искусственно: их взаимодополняемость делает цивилизацию возможной.

Девочки, - продолжают те же, - получают из первых рук знание того, как женщины - отрицаемы в патриархальной культуре. В одиннадцать, Виктория начала свое интервью, заявив, что обычай, когда при женитьбе женщины получают имя мужа - несправедлив. 69

Они получают силу требовать мужскую фамилию вместе с его доходом и статусом. Когда героиня в викторианской мелодраме говорит: "Я хочу, чтобы мой ребенок имел имя", она имеет ввиду мужскую фамилию, показывая, что она принадлежит к мужской родовой системе, которая обладает высоким статусом, более высоким, чем матриархальная система, которая имеет низкий статус, так бросающийся в глаза в гетто и индейских резервациях. Она не хочет, чтобы ее дети были бастардами, без отца. Отцы могут и дают их детям огромные выгоды. Могла ли бы женщина, которая развелась со своим мужем рассматривать этой как победу, если бы суд отнял у нее фамилию мужа и запретил ей использовать фамилию ее отца? Отцовский доход и статус, вот почему белый мужчина обладает имуществом и разделяют его с его женой и детьми, которых они любят и кто возвращает им их любовь мотивацией быть хорошими снабженцами. Многим черным мужчинам недостает имущества, потому что они потеряли сексуальную лояльность их жен, которые лишили их семьи или надежды иметь семью. Вот почему женщины и девочки борются за мужское внимание, так они имеют шанс попасть в высший или средний класс и радоваться выгодам, которые дает Патриархат. Деболд, Вилсон и Мелев наивно предполагают, что женщины отвергают власть Патриархата, потому что мужчины владеют всем имуществом. Они предпочли бы жить в гетто, где мужчины не имеют значительного имущества и женщины, пока радуясь относительно высокому статусу, чем их мужчины и чем белые женщины радуются в отношении их мужчин, и женщины абсолютно менее благополучные и сильные.

Премьер-министр Сингапура Гох отметил американские проблемы. Он сказал нам, что проблемы Америки и Великобритании - рост слоев низшего общества, который более склонен к насилию, малообразованности, пристрастию наркотикам и сексуальной распущенности - прямой результат разрушения семейных ценностей.70 Это прямой результат женской либерализации и мужского субсидирования этой либерализации. Мужчины ругаемы феминистками за второе поколение криминала, намеренно утаивают, что этот факт коренится в разрушении семей предыдущих поколений. Джан Стифенсон пишет в книге "Мужская неэффективность":

Женщины, воспитанные в такой же бедности и малообразованности, в отсутствие работы, совершают мало криминала, не склонны к насилию как и к наркотикам. 71

Их главный вклад в криминал, который она налагает на мужчин, это их сексуальное поведение, которое удаляет мужчин от их собственного потомства в семье. И заставляет налогоплательщиков платить за проистекающий криминал, нелегитимность и безотцовщину. Это матриархат. Стивенсон характеризует эту семейную дезинтеграцию с обычным уклоном, что

семья не дезинтегрируется, она просто изменяется. Правда, есть много матерей-одиночек сейчас, чем раньше и это часто делает жизнь трудной для матерей и их детей. Без мужской помощи в поддержки детей, есть большие финансовые трудности. Но финансовые трудности не обязательно ведут к криминалу. Существует много бедных культур, где криминал является редким.

Правда. Два поколения назад китайские американцы были беднейшей группой в нашем обществе. Дискриминация против китайцев была такой же, как дискриминация против негров. Но тогда, как и сейчас, китайцы имеют очень низкий уровень криминала во всякой группе нашего общества, потому что у них патриархальная семья.

Это необходимо для всякой семьи, чтобы хорошие отношения между родителями и детьми были возможными. Одинокие матери часто много работают, они усталы и озабочены. Так же и матери в семье из двух родителей.

(Это матери о которых Бетти Фриден написала "общество так мало интересуется женщинами" 72)

Это не уменьшает проблем единственного материнства, но подчеркивает, что нет исследований, показывающих, что семьи возглавляемые женщинами более склонны к криминалу, чем иные.

Вот так наглость! Это - пример феминистской эрудиции. Хорошо известно, что три четверти мужчин находящихся за решеткой, выросли в семьях, возглавляемых женщинами. Наиболее высококриминальные районы каждого города, это те, где наибольший процент семей, возглавляемых женщинами. В моем "Поколение помоек" я цитировал двадцать страниц, 315-335, исследований, доказывающих, что мисс Стивенсон не изучала эти исследования.

Она продолжает:

Отсутствие отца - не обязательно криминально-побуждающий фактор.

Конечно, нет. Но сказать, что многие или большинство детей без отцов попадает в тюрьму, значит, ничего не сказать о пропорции криминала, тех, кто вырос без отца.

Утверждать, что с единственной матерью возрастают опасность криминала ее детей, означает осуждать женщину, растящую детей вне уз брака или получившей развод, или осуждать женщину в каждом случае, когда ее бросает муж. 73

Мы, черт побери, в самом деле, осуждаем женщин за обладание детьми вне брака. Она могла бы быть деклассированной и пристыженной и носить яркие буквы на ее одежде. Большинство разводов инициируются женами - около трех четвертей - что заслуживает порицания, хотя более великое проклятие ложится на судебную систему, которая дает ей опеку над ее детьми. И бывший муж заслуживает упрека за финансирование этой матриархальной семьи, поддерживая ее алиментами, предвкушение которых является главным мотивом для жены подавать на развод.

Барбара Катц Ротман написала книгу, названную "Восстановление материнства" 74, которая начинается с:

Для меня идея воспитания как занятия больше, чем генетика, любовь больше, чем родство и это не просто интеллектуальная фантазия. Это реально в моем сердце. Написание этой книги - попытка обрисовать новое определение материнства, взаимоотношений, родителей и детей, не просто интеллектуальный эксперимент. Это - полпути через мою жизнь и полпути сквозь активные годы материнства, я выбрала свою жизнь.

Я не одна в этом, все больше и больше из нас выбирают жить нашими жизнями, составить вместе выбор семьи без ответственности.

Кабинетные интеллектуалы всегда вновь и вновь открывают женскую родовую систему и воображают это новым удивительным открытием. Взгляд мисс Ротманс отражает регрессию, которую антропологисты называют "классификатори систем", такое определение во втором издании "Webster's New International" трактуется:

Классификатори систем. Антропол. Примитивная система признания родства, найденная среди американских индейцев, австралоазиатов, и так далее, согласно которой все члены всякого единственного поколения в данной ветви по нисходящей, признаются в такой же степени родства ко всем членам другого поколения. Система контрастирует с описательной системой, известной среди граждан, которая разграничивает степени индивидуального родства в каждом поколении.

То, что описывает мисс Ротман - женская родовая система, которая является результатом женской порочности: и которая исключает соответственно мужчин от разделения репродуктивных прав. Это система гетто, индейских резерваций и австралийского буша. Это - быстро растущая система американского общества, когда женщина становится свободной от сексуального закона и судьи по разводам, подобно судье Роберту Голенду, автоматически передают опеку над детьми матерям. Это все так натурально.

Феминистки воображают это "новым определением материнства" и сексуальной революцией, которая принесет много нового, в частности "прорывные достижения", которые в конце концов "освободят" женщину в "равенстве и справедливости". "Я выбрала свою жизнь" - говорит мисс Ротман. Мужчинам не дано выбора. Генеалогия, которую отвергает мисс Ротман, не имеет значения в гетто, где большинство детей носят фамилии их матерей, так же в племенах и индейских резервациях. Социальная система, базирующаяся на "вскармливании" - система, в которой отец не играет существенной роли. Им позволяется быть рядом, пока они не мешают. Если мамочка устает от них, они должны уйти и найти себе другую женщину. "Соединять семьи выбором, а не обязательствами" - она говорит. Она выбрала брак, как и ее муж. Но только она может сделать выбор избавится от него и забрать его детей. Она и ее сестры хотят права отказываться от брачных обязательств и права налагать эти обязательства на мужчин, которые отказываются от того способа выбора, который они требуют для себя. Выбор, который они предпочитает, растворит семью. Главная проблема с этим матриархальным примером - оплата счетов.

"В системе базируемой на матери, - говорит мисс Ротман, - персона такая, какой ее вырастила мать, люди созданы заботой и воспитанием, которые выводят ребенка в мир и те становятся членами общества."76 Эта система, словно зоб, в которой криминал и правонарушения имеют наибольшее представительство.

"Я верю, что настало время упразднить патриархальное генетическое родство. Мы нуждаемся в том, чтобы ценить заботу больше, чем генетические узы. Разве генетических уз достаточно, чтобы определить персону?"77

Никто не может даже заявить это. Что было заявлено - социальная нежелательность (доказанная результатом социальной стабильности и продуктивности) придания огромного значения родства с отцом. Большая незначительная и искусственная связь, более важным является акцентирование ее значимости титулом, родовой фамилией, уважением к предкам, наследием, недвижимым имуществом и так далее, и более важной - отцовский банковский чек. Отцовская роль является слабой и потому общество должно охранять ее более тщательно. Это - направление патриархальной работы. Это причина, по которой жены берут фамилии мужей, почему они передаются к детям.

Мисс Ротман обсуждает случай, когда-то хорошо известный, а сейчас в основном забытый. Билл Стерн хотел его собственного ребенка, а его жена, будучи слабой здоровьем, заключила контракт с Мэрри Бет Уайтхад на 10000 долларов, чтобы та выносила ребенка, зачатого из спермы Билла Стерна. Но, будучи особой безответственной, Мэрри изменила свое мнение и отказалась вернуть ребенка. Она не только нарушила свой контракт с Биллом Стерном, но она нарушила и обязательство перед своим мужем, не испросив у него согласия вынашивать чужого ребенка. Был ли мистер Уайтхад согласен с контрактом его жены или нет, прессу так ни разу и не обеспокоило. После того, как его жена стала известной, была опубликована ее книга, и проведена серия ток-шоу, она избавилась от своего мужа, забрав у него уже его собственного ребенка.

Билл Стерн выиграл в итоге. Даже, несмотря на то, что контракт был признан незаконным, социально значимый факт его отцовства, сделал ребенка его ребенком в глазах закона. Базируемый на его генетическом родстве, на его семени, он один имел законное право выиграть опеку над ребенком. И сейчас в глазах закона Бетси Стерн является суррогатной матерью, вырастившей его ребенка для него.

Генетические узы достаточно сильны, чтобы нести бремя, что мы возлагаем на них?

Требования Билла было основано не просто на его семени, но на договоре. Его генетическая связь с его дочерью сильна достаточно, только если общество делает ее сильной. Отцовство, говорит Маргарит Мид - социальная выдумка. Если мы хотим семьи из двух родителей, общество должно оберегать ее опоры. Подорвать их, значит подорвать само общество. Это то, что случается, когда легальная система отказывается гарантировать роль отца и воображает, что есть какой-то иной путь социализации, образования детей и предоставления достойного места в цивилизованном обществе. Отказ закона предоставить такие гарантии отцам создает социальные и экономические кризисы, за которые не несут ответственности создатели законов и судьи, которые устраняют из жизни их детей отцов и ищут способы ввергнуть отцов в рабство, заставляя их работать ради выгоды одной-единственной персоны.

Дети, - говорит мисс Ротман, тем не менее здоровые белые дети - очень ценный продукт в наши дни. Матери, подобно шахтерам на бриллиантовых шахтах Южной Африки дешевы, бестрорасходуемы, им не слишком доверяют, что-либо производить на работе.

И в сноске она добавляет:

Я хочу выразить мою признательность техаским акушеркам, которые с таким трудом постигли, какими ценными могут быть дети и не ценными матери.

Ценность матерей могло бы стать поворотом к женской мистики, с которой Бетти Фриден и другие феминистки работали так трудно и успешно.

"В лучшем мире, - говорит мисс Ротман, - в котором я хотела бы жить, могли бы быть такие ресурсы, которые бы позволили, растить ее собственного ребенка каждой женщине."79

Она говорит такие вещи, которые либералы говорили век назад. Джордж Бернард шоу однажды сказал: "Если каждая женщина, которая растит ребенка, будет получать необходимую оплату, это сделает материнство настоящей профессией, как это и должно быть."80 Шоу предлагал нынешнюю программу пособий, но с более щедрой оплатой для женщин, которые воспитывают детей без отцов. Шоу знал о женской ненависти к патриархальной системе:

Мой собственный опыт обсуждения этих вопросов привел меня к вере, что точка, на которой все женщины приходят в тайную ярость против существующего закона, это печальное право к детям становится им слугами мужчин. 81

Как заявили черные жены несколько лет назад на шоу Донахью: "Мы хотим право иметь ребенка без мужа". Они хотят право низвести мужчин до уровня племенного животного, и в то же время они ругают их за плохое материальное снабжение. Мужчины не обладают самыми элементарными правами, хотя мужчина-налогоплательщик имеет обязанность субсидировать эту женскую независимость. Другая черная женщина, незамужняя мать, цитируемая Рики Солингером, 82 сказала "если ваш старик подобен моему старику, вы не можете не думать, что иметь его рядом с собой - великая глупость." Женщины действительно чувствуют это. Они действительно ненавидят Патриархат. Они действительно хотят вернуться к матриархальной родовой системе. И они в этом преуспели.

1John Campion and Pamela Leeson, Facing Reality: The Case for the Reconstruction of Legal Marriage (London: The Family Law Action Group, 1994), p. 5.

2Gerda Lerner, The Creation of Patriarchy (New York: Oxford University Press, 1986), pp. 8, 22.

3Los Angeles Times, 29 September, 1995.

4Los Angeles Times, 28 February, 1995.

5Re-Making Love, p. 197; emphasis added.

6Wall Street Journal, 30 October, 1995.

7Brenda Scott, Children No More: How We Lost a Generation (Lafayette, LA, 1995), p. 158.

8Ibid.

9George Gilder, Visible Man (New York: Basic Books, 1978), p. 107.

10Ms. May, 1982.

11George Gilder, Sexual Suicide, p. 86.

12P. 78.

13Mother Daughter Revolution, p. 14. The subtitle of their book is From Betrayal to Power. That's code language for "from accepting patriarchal socialization, marriage and the family to rejecting these good things and reverting to matriarchy."

14WSJ, 30 Oct 95.

15The Liberator, October, 1995, citing as source WOMEN/POLITICS Newsletter of the Organized Section for Women and Politics Research of the American Political Science Association, Vol. 7, No. 2, August, 1995, p. 3.

16Los Angeles Times, 15 August, 1995.

17I document this in my Garbage Generation, p. 92.

18Feminism in Germany and Scandinavia, pp. 97f.

19Chicago Tribune, 5 October, 1995.

20Men are Not Cost-Effective, p. 324.

21Ibid.

22Los Angeles Times, 12 October, 1995.

23Los Angeles Times, 24 April, 1995.

24Newsweek, 4 September, 1995.

25Ibid.

26Los Angeles Times, 3 May, 1995.

27This tiresomely repeated statistic is untrue. According to Jerry Lester, "An Open Letter to 'Deadbeat Dad' Journalists, The Liberator, October, 1995,

The data related to child support payments reported by the Bureau of the Census (Current Population Reports, Series P- 23, No 173, 1989), show that 75 percent of all child support is paid.

Total amount of child support owed--$14,800,000,000. (NOT $34 billion!)

Amount received--$11,100,000,000.

Composed of paid in full--$7,600,000,000. Paid in

part--$3,500,000,000.

28Her research is epitomized in The Family in America: New Research, November, 1995.

29Los Angeles Times, 12 June, 1992.

30Single Mothers and Their Children, p. 64.

31Re-making Love, p. 196.

32Re-Making Love, p. 196.

33Pp. 197f.

34Alain Danielou, Gods of Love and Ecstasy: the Traditions of Shiva and Dionysus (Rochester, Vermont: Inner Traditions, 1992), p. 17.

35Los Angeles Times, 9 April, 1995.

36Re-making Love, p. 97.

37John Rechy, The Sexual Outlaw: A Documentary (New York: Dell Publishing Company, 1977), p. 28.

38The Great Cosmic Mother, p. 6.

39Great Cosmic Mother, p. 196.

40The Feminine Mystique, pp. 140f.

41Mead's Male and Female, pp. 72ff.; quoted in Friedan, p. 141.

42Ibid.

43P. 142.

44P. 142.

45Quoted in Friedan, p. 142.

46Sjoo and Mor, p. 382.

47P. 384.

48Ibid.

49This is Dr. Lenore Weitzman's celebrated statistic, frequently cited in feminist literature. I discuss it in my Garbage Generation, Chapter 8.

50Esther Harding, Women's Mysteries: Ancient and Modern (Los Angeles: Pantheon, 1955), p. 162.

51P. 191.

52P. 11.

53P. 14.

54P. 17.

55Re-Making Love, p. 196.

56P. 269.

57P. 18.

58Quoted in Barbara Seaman, Free and Female: The Sex Life of the Contemporary Woman (New York: Coward, MaCann and Geoghegan, 1972), p. 44.

59Seaman, p. 45.

60Seaman, p. 45.

61Heyn, pp. 173f.

62P. 174.

63P. 174.

64P. 175.

65Book titles by Wini Breines and Debold, Wilson and Malave respectively.

66P. 164.

67Mother Daughter Revolution, p. 9.

68P. 44.

69P. 45.

70Cited in The Free American, October, 1994.

71(New York: HarperPerennial, 1995), p. 324.

72Feminine Mystique, p. 338.

73Ibid.

74New York: W. W. Norton, 1989.

75P. 17.

76P. 35.

77P. 40.

78P. 47.

79P. 133.

80Preface to Getting Married; Prefaces by Bernard Shaw (London: Constable and Company, 1934), p. 15.

81Ibid.

82Rickie Solinger, Wake Up, Little Susie, p. 79.