Где есть наибольшее количество жертв, о которых мы слышим?

В руководящем офисе соседней школы висит большой постер: "Позвоните нам, если ваш дружок сломал ваше сердце. Позвоните нам, если ваш дружок сломал вашу. "И тут же помещены 800 номеров телефонов Помощи Детям.

Я имею проблемы с этим лозунгом. Он не только делает предложение, он делает утверждение. Подруги получат челюсти, сломанные их дружками. Каждый знает, что женщины - жертвы мужского насилия и это еще один пример.

Проблема со сломанной челюстью - это ложь.

Билл Клерк - ведущий консультант в Средней школы Ирл Марч. Постер - размером приблизительно в одну треть от его служебной двери. Те, кто говорит о насилие против женщин - лучше всего сохраняемая тайна в Канаде, говорят, что они получают их информацию с "передней линии фронта".

Клерк - как раз является таким работником "передней линии фронта", но до сих пор никто не спросил его, что он видит и слышит. Вопрос: за его 21 год в школе, в школе с ежегодным набором 1,200 учащихся, сколько случаев он знает, в которых челюсть девочки ломалась ее дружком? Ноль.

Тогда, откуда этот постер? "Я ожидал реакции на это. Я буду объяснять это, если кто - то спросит."

Я спросил. Он говорит, что он слышит о случаях нападений между встречающимися парами и там, кажется, присутствует, половой баланс среди нападающих. "Девочки стали более агрессивными."

Я позвонил по одному из номеров и прождал шесть минут и через три обещания, что "консультант вскоре с вами переговорит", повесил трубку. Это было в 10:30 утра. 22 ноября. Девочка со сломанной челюстью не станет ждать так долго. Злободневный вопрос в этой войне против насилия против женщин: где - передняя линия? Как ответственная журналистика отделяет факты от пропаганды? Лакмусовое испытание репортера в этом виде работы должно заключаться в том, чтобы настоять: не сообщайте мне, покажите мне. (Покажите телефонный счет для этих 800 линий так, чтобы публика могла судить, увеличить их количество или закрыть.)

Предложение показать появилось 12 октября письмом редактору от доктора Атула Капура. Реакция на колонку, в которой я бросил вызов ортодоксальному насилию, он показал, что он был определенный защитник женщин. На его взгляд, я показывал "наполненную ненавистью, тошнотворную, мерзкую риторику ... гиперболу, экстремизм и невежество 'около общего количества' ... ядовитое отрицание", выражая сомнение."

Я ограничу мой ответ приглашением провести пару смен со мной в больницы в отделение неотложной помощи, чтобы непосредственно лицезреть некоторые из эффектов домашнего насилия."

Его письмо напомнило мне, что, в вопросах насилия, отделы экстренной помощи больницы укомплектованы как раз теми самыми "работниками фронта". Я адресовал некоторые вопросы к Джуди Броун, руководителю отношений со средствами информации в Больнице Оттавы.

Эта больница - одно из нескольких мест обслуживающих население приблизительно в 1.4 миллиона человек. Сколько людей были признаны в прошлом году в университетском городке Сивик (единственный, который в настоящее время ведет такие статистические вычисления) пострадавшими от бытового насилия?

Ни один. Никто.

В то же самое время, какому количеству людей была оказана помощь в отделе экстренной помощи Сивика с ранами полученными в результате бытового насилия? "Двадцать девять." Число ничего не говорило о половом составе, но сторонние студии, изучающие "насилие против женщин" определяют количество мужчин, пострадавших в домашних спорах как третья часть от общего количества.

В запросе к доктору Капуру, я указал, что с цифрами подобно этим, мой калькулятор сообщал мне, если бы я захотел увидеть жертвы домашнего насилия в его офисе экстренной медицинской помощи, мои шансы были бы почти так хороши как нахождение на улицах Банк и Спаркс, в ожидание увидеть, что кого-нибудь поразит молнией. Он сказал, что я имел неправильные статистические вычисления и предложил снабдить его собственными. Я указал, что я буду принимать только статистические данные, одобренные больницей.

Если было возможно провести пару смен с ним, какой был бы шанс увидеть домашнее кровопролитие? "Вы увидели бы раненных женщин, о которых я буду заботиться, но кто не мог бы признать причину повреждений."

Доктор Капур оставил меня с впечатлением что, он был хорошим мужчиной с чувством глубокого беспокойства, но с отношением, которое могло делать каждого пострадавшего подозреваемым. Если бы он был позван для помощи действительно пострадавшей женщины, мог бы он в этом случае обратиться в полицию? "Нет. Это было бы патерналистски."

Я отправился искать других работников скорой помощи, кто бы мог записывать случаи поступления с травмами от домашнего насилия и в конце концов нашел служащую регистратуры Су Ченард. Она провела 12 лет в больнице скорой помощи в Риверсайде. "Я могу думать о паре случаев, которые мне кажутся подозрительными. Два максимум. Я могла только спросить женщин, нуждались ли они в помощи, но в обоих случаях они отрицали, что на них нападали."

Секретные места - анафема свободному и открытому обществу. Статистические вычисления, которые сообщают нам, что женщины подвергаются насилию в больших количествах, поступает с мест, которые закрыты для общественного обзора, такие как убежища, кризисные центры и горячие линии. Моя работа - краткий обзор. Я позволил себе задать вопросы.

Как получается, что там, где "линия фронта" являются достаточно открытой, чтобы к ней приблизиться не имеется и дуновения от больших чисел, исходящих от убежищ? Как получается, что, с линиями связи и после 35 лет получения писем на публикации в моей колонке, я не получил ни единого сигнала насчет секретной эпидемии насилия?

Средства информации должны нести полноценную ответственность за превращение необоснованных статистических вычислений в "факты", но, подобно каждому, мы запутались на этих линиях сражений. Как высококлассные корпорации могут говорить нет на закупку таблицы у сборщика фонда, когда перспективы содействия говорят, что это должно защитить женщин от насилия? Газеты, включая "Ситизен", покупают таблицы этих событий, придавая им законность через финансовую поддержку и корпаративное имя на таблице.

Часто, вознаграждения будут розданы людям, по общему предположению много содействовавших в войне против насилия против женщин. Лауреаты премии появляются в новостях. Что он сделал, чтобы заслужить такую честь? Нам не сообщат. Покажите нам. Те почести, когда они появляются в новостях - тот же самое, как постер в той средней школе. Они говорят: каждый знает, что женщины подвергаются насилию; здесь нечего пояснять.

Там в каждом из нас находится спусковой механизм, который открывает огонь, когда мы думаем, что имеется даже отдаленный шанс, что женщина подвергнется насилию со стороны мужчины. Играя этим спусковым механизмом "насилие против женщин", движение продолжает расти и принимать характер культа. Например, женщины, попадающие в убежища, должны подписать соглашение, по которому они не будут обнародовать, что они увидят и услышат внутри.

Правительство Онтарио передало дополнительные миллионы в течение следующего года на дело защиты. Лидеры хотят остановить размах насилия против женщин, и это - благородная вещь, но сначала надо подтвердить, что проблема существует и была должным образом изучена.

Суды по домашнему насилию нарушают Хартию прав человека в отношении половины населения — мужской половины. Нет больше презумпции невиновности. Как показано ранее в протоколах, полиция откликается на телефонные звонки с приказом арестовать мужчину. С этого момента пара не может быть примирена, пока он не признает себя виновным в домашнем насилие. Они не могут даже говорить друг с другом, потому что автоматический охранительный ордер - часть протокола. Признавайте себя виновным или Вы не можете идти домой.

Правительство Онтарио открыло большое количество судов по домашнему насилию в течение прошлого года.

Люди слабо реагируют на подобную кампанию, потому что полагают, что это не ударит по ним. Это случается с 120 семействами в месяц только в столице.

Я хочу быть понятным. Имеются случаи, в которых мужчина получает то, что он заслуживает. Но с ними должны разбираться уголовные, а не политические суды.

Правительство Онтарио теперь тратит $ 145 миллионов в год на программы, связанные с предотвращением домашнего насилия и наказанием его проводников, и бюджет продолжает расти. Тогда имеются финансируемые налогом вклады на муниципальном уровне, и миллионы долларов подняли через благотворительную деятельность подобно Юнайтед Вэй и другим.

Эй, я готов, чтобы сделать пожертвование самостоятельно, если это поможет уничтожать домашнее насилие. Но когда лоббисты от индустрии домашнего насилия сообщают мне, что эта социальная проблема - не аберрация, а скорее эпидемия, и не позволят мне проверять это, я не подготовлен, чтобы принимать это на веру.

Я оставляю за собой право задавать вопросы.