"Мы взволнованы," - сказал поверенный после недавнего решения Верховного Суда Нью-Джерси относительно замороженного эмбриона. "Родительство - вопрос выбора; оно не может быть принудительным."

В течение десятилетий мужчины размышляли, как бы это могло выглядеть, не быть принужденным к родительству. В настоящее время, если мужчина и женщина имеют незащищенный секс, только женщина имеет выбор: либо сделать аборт, либо предъявить иск на алименты.

Если она ложно утверждает, что предохранялась от беременности, он не может предъявить ей иск, зато она может преследовать его. Во многих штатах она может растить ребенка без какого-либо уведомления мужчины, что он является отцом, при этом в любое время в пределах 18 лет предъявить иск на алименты постфактум. (Если вы хотите, чтобы ваш сын практиковал безопасный секс, объясните ему, что, вкладывая свое тело в тело женщины, он вкладывает свою жизнь в ее руки.)

Но теперь, благодаря делу о замороженных эмбрионах, старый довод - "ее тело - ее дело" - теряет свою силу. И с суррогатными матерями и лесбийскими родителями, две женщины борются друг с другом за права. И права одной женщины сталкиваются с правами другой женщины, что обычно игнорируется, когда сталкиваются права мужчины и женщины (права мужчины игнорируются).

В случае с Верховным Судом Нью-Джерси, например, женщина не хотела, чтобы ее прежний муж имел право использовать их замороженные эмбрионы с его новой женой. Хотя ее тело не был вовлечено, она имела преимущество. Суд долго и мучительно шел к своему решению в деле Дэвис против Дэвис, в котором женщина одерживала вверх после каждой новой апелляции, даже когда их позиции поменялись местами.

Мэри Су Давис выиграла право владения всеми замороженными эмбрионами, созданными ею и ее прежним мужем, предположительно, потому что она хотела родить детей от них. Однако когда оба из них вступили в повторный брак, их позиции поменялись: Она больше не хотела использовать эмбрионы, но хотел он, потому что его новая жена была бесплодна. Однако он все еще не мог получить эмбрионы - даже при том, что он был в точно таком же положении, которое позволило ей получить право распоряжения эмбрионами.

Степень, в которой аргумент "женское тело - женское дело", является дымовой завесой, становится очевидной, когда две лесбиянки борются за право основной опеки, и феминистский Национальный Центр за Права Лесбиянок и Американский Союз Гражданских Свобод оба борются за родительские права женщин, чьи тела не выносили ребенка.

Интересно, мы слышим, что мужчина не имеет равных прав, потому что его тело не используется, когда же не используется тело женщины, феминистки заявляют, что женщина должна иметь равные права.

Этот двойной стандарт делает суррогатное материнство хитрой проблемой для феминисток. С одной стороны, суррогатное материнство дает матери выбор. Но оно также делает очевидным, что проблема больше не заключается в правиле "женское тело - женское дело" - ибо право выбора не базируется на матке, но на контракте. Таким образом, объяснение превалирования женских прав над мужским теряет свою силу. Оно противоречит суррогатному материнству.

С замороженными эмбрионами, суррогатным материнством, и правами лесбиянок, суды больше не будут способны делать легкий выбор в пользу женщин против мужчин, но будут вынуждены все более и более опираться на силу контракта. И это будет сталкивать наших сыновей и дочерей.

Когда пара встречается на свидании, будет подразумеваться, что их контракт - краткосрочен; и, что женщина, которая имеет зародыш в своей матке, не имеет права изменить тот краткосрочный контракт больше, чем суррогатная мать имеет право изменить контракт. Закон, который позволяет любому полу односторонне изменять краткосрочный контракт в долгосрочный контракт, нарушает закон контракта. Закон, который позволяет только женщинам нарушать его, попирает условие 14-ой Поправки, призванной обеспечивать равную защиту обоим полам силою закона.

Тело женщины должен быть под ее контролем. Когда она хочет разделить его с мужчиной, она осуществляет это. Он делает параллельный выбор. Если они вместе зачинают ребенка, равенство диктовало бы равные права и равные обязанности.

Точно так же как 20-ое столетье принесло нам борьбу за равные права женщин на рабочем месте, так 21-ое столетье принесет нам борьбу за равные мужские репродуктивные права.

"Женское тело - женское дело" подразумевает, что мужское тело тоже должно быть его дело. Ибо в течение любого времени, которое мужчина затрачивает на работу, необходимую оплатить детскую поддержку, он использует его тело, его время, его жизнь - не в течение девяти месяцев, а в течение как минимум 18 - 21 лет. Женщина не имеет никакого права на односторонний выбор, который воздействует на остальную часть жизни мужчины больше, чем мужчина, имел бы право на односторонний выбор, который воздействует на остальную часть жизни женщины. Вот почему изнасилование считается преступлением.

Мы находимся в уникальный момент истории - когда задействовано тело женщины, мы говорим, что это ее выбор; но когда задействовано тело юноши, мы говорим, что выбор - не его - закон требует, чтобы только наши 18-летние сыновья регистрировали для призыва, и, следовательно, на потенциальную смерть, если потребуется.

Синтез мужских и женских прав не создает женские права. Он создает сплав прав.

Фаррелл - автор многочисленных книг по сексуальной политике, например "Миф о Власти Мужчин", "Воссоединение Отца и Ребенка" и "Почему Мужчины Такие Какие Они Есть" (www.warrenfarrell.com).