"Советская Россия" за 22.01.84, с сокращениями

… На протяжении последних лет на страницах различных периодических изданий появляются статьи, посвященные вопросу, настолько назревшему, что о нем уже можно говорить как о социальном явлении. Речь идет о "монопольном" праве матери "владеть" ребенком после развода с мужем. Как журналист я специально и давно интересуюсь этой темой. В результате у меня собралась своеобразная картотека. В ней адреса, имена, фамилии, места работы пап, которые сами воспитывают детей после развода (есть даже двух-, трехдетные папы), но алименты по-прежнему аккуратно платят… бывшим женам. Но угнетает отцов-одиночек не это обстоятельство, а совсем другое: если родная мать вдруг решится обратиться в суд с иском о возврате ей детей, то их ей немедленно вернут, независимо от того, сколько времени прошло после суда и от желания самих детей, если они еще несовершеннолетние. Мне известны случаи, когда детей перевозили к матери из дома, где они привыкли жить, насильно, иногда даже с помощью милиции.

Мы часто и верно говорим о святом материнском праве. Но всегда ли, во всех ли конкретных случаях оно "свято"? Как применимы к подобным ситуациям решения органов опеки с употреблением слов "в интересах ребенка"? В интересах ребенка -- насилие? Унижение отца, который годами выполнял обязанности обоих родителей? Крики, брань, разрушение гармонических представлений о детстве?

Как известно, в большинстве случаев после развода родителей дети остаются с материю, встречаясь с отцом у него или у себя дома. Сама по себе такая практика не вызвала бы нареканий. Но вот некоторые выдержки из решений инспекторов районных отделов народного образования в разных городах: "Разрешить отцу (фамилия, инициалы) общаться с дочерью раз в неделю во время большой перемены в присутствии учительницы". "Разрешить отцу свидания с сыном раз в две недели в течение двух часов в присутствии матери"…

Что и говорить, непросто суду решить дело о разводе, в котором присутствует иск отца о передаче ему ребенка. Такие дела слушаются обстоятельно, часто на протяжении нескольких заседаний. Приглашенные свидетели помогают воссоздать картину отношений, ее дополняют отчеты инспектора детской комнаты милиции, РОНО, медицинские документы. Но решение суда, как правило, бывает традиционным. "У нас нет юридического основания для того, чтобы ограничить материнские права", -- объясняют юристы. В общем-то юридических оснований для ограничений прав отца тоже как будто нет, но эта возможность почему-то чаще всего не учитывается сложившейся судебной практикой. Правда, своеобразными протестами против такой устоявшейся нелогичности нередко становятся частные определения суда. В них речь нередко идет о том, что мать своим неправильным поведением сама вынуждает бывшего мужа выступать с максималистским требованием о передаче ребенка ему, что именно мать бывает инициатором "войны" за ребенка. В определениях суда можно встретиться и с последовательным развитием выводов психологов, получивших в последнее время широкое распространение в социальных и массовых изданиях: детям хорошо тогда, когда родители в состоянии урегулировать свои отношения. Эти отношения после развода должны быть разумными, основанными на понимании социально важного обстоятельства: родители бывшими не бывают. Хорошо бы нам найти и оптимальное юридическое решение этого тезиса.