Мапулички
Проект поправок к Семейному кодексу, внесенный в Госдуму, фактически
лишает родительских прав миллионы разведенных отцов

Денис ТЕРЕНТЬЕВ

В проекте предлагается дать одному родителю, проживающему со своим ребенком, исключительное право представлять интересы без ведома другого. Поскольку в российской практике суды подавляющем большинстве случаев отдают опеку над ребенком матери, проект сразу назвали матриархальным. Хотя главный автор – мужчина, глава Комитета Госдумы гражданскому, уголовному, арбитражному законодательству Павел Крашенинников. «Зачастую после развода отцы пропадают из жизни своих детей, а без их подписи реализовать права и интересы ребенка удается не всегда», – пояснил свою инициативу депутат.

По мнению подавляющего большинства юристов, социологов и педагогов, этот закон может стать очередным гвоздем в гроб института семьи, и задуманного властями всплеска рождаемости. По данным опроса ВЦИОМ, в 77 процентах российский семей, которые не решились еще завести ребенка, «тормозом» служит мужчина, опасающийся в случае развода навсегда лишиться своего чада.

Отцы-нелегалы

29-летний петербуржец Алексей может стать одним из миллионов российских мужчин, которые пострадают от новых поправок. Четыре года назад он был вынужден развестись с супругой, которая после рождения дочери стала вести разгульный образ жизни и практически открыто ему изменяла, пока он успевал и работать, и заниматься с ребенком. В Америке многочисленные доказательства этих фактов стали бы для суда весомым документом, чтобы дове- рить Алексею опеку над ребенком. Райсуд в Петербурге их к вниманию не принял. Единственное заседание длилось 10 минут – ребенок остался с матерью.

– Бывшая супруга сразу сказала мне, что за каждое двухчасовое свидание с ребенком я должен буду платить ей сто долларов поми- мо алиментов, – рассказывает Алексей. – Я платил. Я приходил в отремонтированную мной квартиру, где постоянно тусовались ее знакомые. Ребенком никто не занимается, вокруг вонь, курево, мат. Она брала из моих рук деньги и тут же отправляла «гонца» в магазин. Потом дочка пожаловалась мне, что мама ее бьет. И я решился похитить ребенка и «лечь на дно». Конечно, при желании ее мать могла бы нас найти, но, насколько я знаю, никаких серьезных поисков она не вела и даже в милицию не обращалась. Мы третий год живем на съемной квартире, но мне надоело скрываться, как преступни- ку. Я консультировался с юристами с целью легализовать свой отцовский статус. Но мне объяснили, что тогда придется выйти в открытое судебное заседание, привести дочь в органы опеки и попечительства. А там у меня могут просто отобрать ребенка.

Алексей опасается, что если поправки Крашенинникова будут приняты, его бывшая жена пропьет квартиру, где они прописаны вместе с дочкой, – ведь его согласие на продажу уже не будет требоваться.

Ежегодно «жертвами» развода родителей становятся полмиллиона российских детей. Почти всегда суд оставляет ребенка матери, даже если ребенок умоляет передать опеку отцу. Так было и в случае петербургского врача Бориса, который в течение двух лет добивался лишения своей жены-алкоголички родительских прав. Добился – судья доверила опеку над ребенком дедушке с бабушкой по материнской линии.

– По закону судья должен руководствоваться интересами ребенка, а она на требования разумного уже 9-летнего человечка сказала, что за него все решат взрослые, – рассказывает Борис. – Фактически все последние годы сын проживал со мной. У меня трехкомнатная квартира в центре, я хорошо зарабатываю, ребенок в прекрасных отношениях не только со мной, но и с моей нынешней женой, которая любит его как родного. А его биологическая мать не может продержаться на должности уборщицы дольше трех месяцев. Казалось, какие могут быть вопросы? Но в итоге мне достается судья, которую, как выяснил мой адвокат, в молодости муж бросил с двумя детьми. Теперь я «отец-нелегал».

В России существуют сотни групп взаимопомощи для одиноких отцов. Самая, вероятно, древняя – «Мапулечки» в Москве, возникшая 11 лет назад.

– Нам звонят отцы из разных городов СНГ, – рассказывает президент «Мапулечек» Николай Белоусов. – И они хотят отстоять свое право участвовать в воспитании детей. Много поучительных историй, много нюан- сов, но если основной сюжет взять: она загуляла, ушла, он остался с детьми. Если он нормальный мужик, не запил, не бросил детей на шею родственников или в детдом, ему пришлось крутиться: работа, магазин, деньги, продукты, корыто, плита, стирка, глажка, штопка, уроки, прогулки. Все это проблемы, с которыми мужчина обычно не сталкивается, но он справился. Проходит полгода, год, два, три – она нагулялась и возвращается: «Я забираю ребенка». Представьте себе состояние этого отца. Начинается новая трагедия, когда от него отрывают детей.

В Петербурге подобные группы существуют в виде интернет-форумов. Юрист Андрей Серпухов ведет одну из таких групп на сайте www.vkontakte.ru.

– Отцы защищают не свои права, а права детей, – говорит Серпухов. – Если ко мне приходит подозрительный субъект, который хочет вытащить ребенка у нормальной матери, чтобы отыграться за какие-то обиды и решить проблемы, я не буду ему помогать. Даже если он вызывает уважение, но ребенок хочет остаться с матерью, – все равно не буду. Но большинство отцов, которые к нам обращаются, хотят просто регулярных встреч со своим ребенком. А им в этом необоснованно отказывают, чаще всего с целью выбить деньги.

Один из товарищей Серпухова два года назад угрожал в районной администрации самосожжением, если ему не предоставят возможность видеть свою дочь, мать которой выставила за эту «услугу» немыслимую цену. Суд выслушал доведенного до отчаяния отца – и… дал ему два года условно за хулиганство. Требования жены после этого стали еще более грабительскими: теперь она говорит, что ей достаточно написать одно заявление, чтобы бывшего мужа посадили в тюрьму.

Когда мужчина уходит из семьи, окружающим он кажется предателем. Но общественное мнение и мнение судьи – это разные вещи. Что делать, когда судья-женщина до начала процесса говорит адвокату разведенного отца, что ни к чему затягивать процесс? «Она вышла вести заседание в джинсах без мантии и прямо сказала, глядя на меня: «Ну просто не нравитесь вы мне, мужчина», – пишет один из участников «группы Серпухова».

80 процентов разводов в России инициируют матери. Если бы не их уверенность, что бывший муж превратится в дойную корову, этот процент наверняка был бы мень- ше. Лишь 17 процентов женщин хотели бы более частых встреч отца с ребенком, а 41 процент не хотят их вовсе. Две трети мам считают, что отец не оказывает никакого влияния на становление ребенка. Между тем дети, выросшие без отца, в пять раз чаще совершают попытки самоубийства, изнасилование – чаще в 14 раз, бегут из дома – в 35 раз, становятся наркоманами – в 10 раз, попадают в тюрьму – в 20 раз чаще. Из семей без отца вышли 90 про- центов бездомных, 71 процент бросивших школу, 70 процентов обитателей колоний.

– В России почему-то считается признаком хорошего тона, когда мужчина остается после развода в одних носках, все оставив жене, – говорит психолог Людмила Крапухина. – Тогда окружающие скажут, что он настоящий мужчина. Хотя бывают разные ситуации: жена спускает труд его жизни за несколько месяцев на шмотки, гулянки и путешествия. Я удивилась, какой громадный процент матерей взяли на себя опеку над детьми, чтобы насолить бывшему мужу и, главное, чтобы не прослыть «кукушкой». Все-таки для женщины отдать мужу ребенка после развода означает подвергнуть себя жесткому осуждению окружающих. В нашей стране исторически мать воспринимается как героиня, а отец – как подозрительный субъект, который «сделает ноги», стоит государству ослабить хватку. Я еще могу понять, когда такая «дебилизация мужчин» происходит на бытовом уровне, но эти стереотипы влияют даже на людей, при- нимающих важнейшие для семьи решения.

90 процентов судейского корпуса в России составляют женщины, в органах опеки и попечительства – тоже сплошь представи- тельницы слабого пола. Фактически они могут принять любое решение – и это не будет нарушением весьма противоречивого закона. Во многих странах требование денег за право видеть своего ребенка приравнивается к вымогательству и влечет за собой уголовное преследование по «рэкетирской» статье. В России неизвестно ни одного подобного прецедента. Мужчину могут посадить в тюрьму за неуплату алиментов, но женщина никак не отвечает за обман по поводу отцовства, имеющий место в каждом четвертом браке.

На «отцовских» интернет-форумах Петербурга можно встретить призывы доведенных до отчаяния мужчин: «Давайте что-нибудь сделаем, чтобы нас услышали». Одни предлагают поджечь на Неве несколько лодок, на парусах которых будут написаны лозунги в защиту разведенных мужчин. Или повесить баннер на шпиле Адмиралтейства. Большинство возражает, что жечь лодки на воде – глупо и дорого. Но все соглашаются, что делать что-то нужно.

Распятая кукла

Самое мощное в мире движение за права разведенных отцов возникло в Англии. В последние годы английские суды оставляют ребенка с матерью в четырех случаях из пяти, и лишь в 40 процентах случаев отец лишен полноценного общения с детьми. Российским отцам эти цифры показались бы весьма оптимистичными, но в Великобритании их называют «эрозией семейного права».

Три года назад английская правозащитная организация «Отцы за справедливость» приковала внимание всего мира к проблемам разведенных пап, когда два ее активиста Джейсон Хитч и Дэйв Парк пробрались в Букингемский дворец. 32-лет- ний Хитч, не видевший двух своих детей в течение нескольких лет, два часа стоял на балконе королевской резиденции в кос- тюме Бэтмена под плакатом «Суперпапы из «Отцов за справедливость» борются за ваше право видеть ваших детей». Почему Бэтмен? Потому что отцы должны быть для своих отпрысков героями, пусть и сошедшими со страниц комиксов.

«Отцы за справедливость» объединили несколько тысяч человек в Великобритании. Трое активистов разбили нелегальный лагерь в Стоунхендже – одной из главных туристических достопримечательностей Англии. Стоунхенджу более пяти тысяч лет, и «Отцы» хотели подчеркнуть, что английские законы о семье тоже архаичны: в Британии разведенные папы обязаны выплачивать алименты на воспитание своих детей, но суд не может обязать матерей обеспечить экс-супругу право видеть ребят.

В мае 2004 года «Отцы» забросали подкрашенной мукой премьер-министра Тони Блэра во время его выступления в Палате общин. В пасхальные дни 2005 года двое активистов вылезли на купол собора свя- того Павла в Лондоне. В Йорке два десятка активистов «Отцов» сорвали традиционное воскресное богослужение Генерального синода Англиканской церкви. В апреле 2006 года двое затейников в костюмах римских легионеров забрались на балкон Вестминстерского аббатства и подняли крест с распятой на нем куклой. Как потом пояснили нарушители спокойствия, это был символ судебных решений, которые лишили их права видеть своих детей. Двое мужчин в костюмах Санта-Клау сов забрались в здание парла- мента Шотлан дии. «Человек-паук» залез на верхушку Тауэрского моста. Еще трое сор- виголов устроили шоу на колесе обозрения «Лондонский глаз». А во время семинара по семейному праву в Манчестере активист организации приковал себя наручниками к министру Маргарет Ходж.

Лидер организации, глава маркетинговой компании Мэтт О'Коннор женат вторым бра- ком и является отцом троих сыновей. Свое право видеть двух старших детей Мэтт отстоял в ходе двухлетней тяжбы с бывшей супругой. Но организацию «Отцы за справедливость» он основал в декабре 2002 года, когда его собственные проблемы уже были решены.

По данным опросов, две трети англичан положительно относятся к девизу «Отцов»: «Мы защищаем не свои права, а права детей». На самом деле реакция общества на деятельность «Отцов за справедливость» была неоднозначной. Мэр Лондона Кен Ливингстон заявил, что подобные выходки как раз и демонстрируют, почему некоторым мужчинам нельзя видеться со своими детьми. Распалившихся «Отцов» действительно становится все сложнее контролиро- вать. Когда министру образования Рут Келли попали яйцом по голове, Мэтт категорически открестился от хулиганов: мол, я не поручал им нападать на женщину, которая направля- лась в здание суда для дачи показаний по делу одного из «Отцов за справедливость».

А в начале 2006 года один из таблоидов опубликовал статью о намерении «Отцов за справедливость» похитить сына Тони Блэра – Лео. Разгорелся грандиозный скандал, а общественное мнение, развернувшееся было лицом к «Отцам за справедливость», ответило жесткой агрессией. О'Коннор напрасно уверял, что ничего подобного его товарищи не планировали, а внедренный в организацию правительственный агент записал на пленку пьяный разговор в пабе. Спустя две недели ему пришлось объявить о роспуске организации.

Но уже через три месяца «Отцы» вновь напомнили о себе, прорвавшись в студию Би-Би-Си во время прямого эфира розыгрыша национальной лотереи. О'Коннор пояснил, что им пришлось вернуться на тропу войны, потому что брэнд «Отцов за справедливость» стал использоваться разными экстремистами. Воссозданный отряд тут же отказался от использования набившего оскомину образа супергероев. Теперь организация будет бороться за права не только отцов, но и матерей, бабушек и дедушек, которым по каким-то причинам не разрешают видеться со своими детьми. Кстати со своей нынешней женой Надин О'Коннор познакомился, когда она обратилась за помощью к «Отцам за справедливость» – ей тоже пришлось отстаивать свои права.

Они не рабы

«Только у рабов и у мужчин можно забрать их детей, не спрашивая согласия», – пишет американский публицист Уоррен Фаррелл в книге «Освобожденный мужчина». В прошлом Фаррелл поддерживал феминисток и поль- зовался популярностью – только в шоу Фила Донахью его приглашали семь раз. Но стоило писателю перейти в МУЖСКОЕ ДВИЖЕНИЕ, он оказался в информационной изоляции. Работы Фаррелла на русском языке не издавались – издатели говорят, спроса не будет.

Хотя на самом деле спрос есть: разведенные мужчины просят в центрах хоть какие-то пособия или юристов, специализирующихся на «отцовских» проблемах. В многомиллион- ном Петербурге участники «группы Серпухова» разводят руками: адвокаты говорят, что это бесперспективное дело – добиваться передачи опеки над ребенком отцу. На всю Россию таких случаев – единицы. Известно, что теннисист Евгений Кафельников отсудил у жены ребенка. Его тренер Шамиль Тарпищев воспитывает троих детей по договоренности с супругой. Актер Борис Хмельницкий вырастил дочь при живой и вменяемой бывшей жене – Марианне Вертинской.

А 45-летний Гуго Алферьев из Нижнеудинска (Иркутская область) в одиночку воспитывает девять детей (шестерых дочек и трех сыновей). Десять лет назад супруга Гуго решила больше не возиться с такой оравой, собрала вещи и уехала. Сказать, что Гуго было тяжело – ничего не сказать. В целом, государство ему ничем не помогло. Лишь отдельные чиновники освободили его детей от оплаты за музыкальную и художественную школы и спортивные секции. Да понимающие спонсоры приезжают иногда посмотреть на диковинного папу, жмут ему руку и дают деньги.

В России с отцами проживают всего 6 процентов детей, воспитывающихся в неполных семьях. Хотя во Франции с отцами живет 13 процентов детей, в США – 17. В мусульманских странах понятия «мать-одиночка» вообще не существует. Дети после развода остаются с отцом – и точка. Даже в соседней Украине положение отца-одиночки официально узаконено и приравнено к одиноким матерям.

Впрочем, все могло быть гораздо хуже. Например, в Белоруссии на алименты оставленным детям взимают не 25 процентов зарплаты, а две трети. За три месяца просрочки могут реально отправить на «химию». Даже если ребенок повзрослел, государство будет требовать недоимки до конца жизни алиментщика. Белорусские политики всерьез обсуждали идею принудительно стерилизовать неплательщиков алиментов. Последние бегут от преследования в Россию.

В Петербурге известен случай, когда гражданин стал отцом-одиночкой в 17 лет. Получает, говорят, как все, пособие в размере 200 рублей в месяц. Если государство не хочет помогать таким, как он, то зачем же мешать? А если поправки Крашенинникова пройдут, то общество столкнется с горой новых проблем.

– Суды лопнут от исков, определяющих порядок общения со своим ребенком, – говорит адвокат Николай Артамонов. – Равенство в правах на ребенка существует только на бумаге, а нынешняя инициатива лишь усугубит ситуацию. И какой в этом смысл? Если отец не участвует в жизни ребенка, то его можно лишить родительских прав – нынешняя редакция Семейного кодекса это позволяет. Часто родитель избивает своего ребенка. Теперь у него что, не будет защиты? Его можно увести в другую страну на ПМЖ, продать, эксплуатировать. Тысячи матерей так и делают.

Психологи, анализируя традиционную семью, отмечают существенные различия в материнской и отцовской любви. Мать любит ребенка, каким бы он ни был: красивым или уродливым, умным или бестолковым, космонавтом или уголовником. Отцовская любовь более требовательна, зависит от заслуг и поступков ребенка. Это побуждает ребенка развиваться и достигать целей. В отличие от матери, отец с ранних лет по-разному общается и играет с мальчиком и девочкой, тем самым начиная формировать их половую идентичность. Если на первом году жизни папа участвует в уходе за ребенком, то со временем тот будет более общительным и менее пугливым. Уже в девятимесячном возрасте ребенок реагирует на разлуку с отцом почти так же, как и на разлуку с матерью. Для дочки отец всегда является главным мужчиной. То, как он оценивает ее привлекательность в детстве, оказывает большое влияние на ее судьбу. Замечено, что у фригидных женщин очень часто были невнимательные отцы.

При этом отцовское чувство практически лишено биологической составляющей. По сути, отцом могут стать и отчим, и дедушка, и дядя, и старший брат. Нужно только действительно этого хотеть.

---

Источник: http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/1823