Когда это случилось в первый раз, Патриак Маккарти решил. что его жене захотелось просто побольнее его уязвить. Ее слова не могли быть правдой.

Их дочери - уже 14, с покрытой ямочками улыбкой и прямыми каштановыми волосами, взгляд точь в точь как его. Она проводит каникулы и каждый уик-энд у него в Норд Пленфелде, Нью-Джерси, делает фотографии украшений его офиса, и вешает их на стене гостинной комнаты. Он радуется ее играм в софтбол и похвалам сотрудниках о ее гимнастических достижениях.

Однако, когда это случилось во второй раз, он уже никуда не мог деться, от тяжелого подозрения.

До недавнего времени, мужчины, подобно Маккарти, имели в своем распоряжение очень мало способов, чтобы подтвердить или опровергнуть их подозрения, что дети, рожденные в течение их брака, фактически не являются их детьми. Столетнее общее право всегда предполагало, что дети, рожденные в женатой паре, были генетически связаны с ними обоими, странное положение, которое большинство судов все еще соблюдает. Они делают так, даже когда наука доказывает противоположное.

Тесты на отцовство берут свое начало от 1950-ых - Чарли Чаплин был одним из наиболее знаменитый, - но они были сложны, дороги и ненадежны. К 1990-ым простой анализ слюны мог точно идентифицировать биологического отца ребенка. И в отличие от прежних времен, мать может никогда и не узнать об испытание, потребности теста больше не требуют ее участия.

Несколько лет спустя появились домашние тесты. Веб-сайты и ток-шоу загудели об "обманутых отцах." Количество тестов на отцовство возросло с 149 000 в 1995 до 350 000 в 2002, согласно Американской Ассоциации Банков Крови. Поднялась волна судебных процессов об обманутых отцах.

Удивительно, но от 25 % до 30 % этих тестов установили отсутствие биологической связи между предполагаемыми отцами и их предполагаемыми детьми, открытие, которое переворачивает вверх ногами удобное для общества определение отцовства, коренящихся в раздражительных вопросах секса, предательства, денег, брошенные жены и тоска по собственному генетическому бессмертию.

Столь же ошеломительным, как многие из этих мужчин, узнавших, что они - генетические незнакомцы их детям, они еще более были поражены, что большинство судей не хочет слышать это. В то время как государственные судебные постановления изменялись много и широко, большинство из них считают, что мужчина должен по-прежнему платить алименты на ребенка, независимо от того, что говорят результаты тестов.

"Высказывания в сообществе относительно происхождения говорят: `Материнство - факт; отцовство - случайность,'" - говорит доктор Роберт Аллен, представитель американской Ассоциации Банков Крови, члены которых проводят огромное большинство таких тестов. Как медицинский руководитель нескольких лабораторий, Аллен наблюдал, как семьи распадаются после обнаружение истины.

"Я - не Соломон," - он говорит. - "Это - не моя работа, чтобы судить о том, кто родитель. Но мое собственное мнение, несмотря на мою работу, что родительство - больше, чем генетика. "

Паула Робертс, старший поверенный Центра за Закон и Социальную Политику в Вашингтоне говорит, что технология опередила представление общества о роли отца.

Она спрашивает, "действительно ли он тот, кто жертвует сперму или тот, кто нянчит детей, когда они больны, и берет их играть в футбол, кто является постоянным присутствием в жизни детей, и лелеет и поддерживает их? "

В оживленный январский день пять лет назад, Патрик Маккарти позвал его прежнюю жену, проверить успеваемость их дочери. Экс взорвалась в гневе: "Ты не можешь просто оставить нас в покое?

"Почему это так тебя заинтересовало?" - она выпалила. - "Этот ребенок не является даже твоим. "

Под настойчивостью, она отмахивается от своей фразы как от необоснованной колкости. Но то же самое замечание выскакивает три месяца спустя, и сомнения начинают изводить Макарти подобно скрипучему фонографу: Твой? Твой? Твой?

Он спит судорожно, пробуждаясь словно от удара грома некоторыми ночами. Он спускается вниз в 2 часа утра, чтобы уставиться на компьютерный экран. Он печатает два слова, которые вскоре целиком завладеют им: отцовство и ДНК.

Несколько историй трудной удачи возникают, Нагромождение дешевых романов о любви и обмане. Объявления для лабораторий появляются тоже, и он бегло записывает телефонные номера. В течение многих недель, он обсуждает, звонить ли.

Его вторая жена, Сьюзен, убеждает его купить тест. Вы даже не похожи друг на друга, говорит она. Она возмущена, что он потратил уже 15 000 $ на ребенка, который, как она уверена, принадлежит другому мужчине. Часть его также негодует.

Наконец, Маккарти за 500 $ покупает тестер и изобретает уловку, чтобы пригласить его 14-летн. дочь. Во время одного из ее визитов на выходные, он обманул ее и сказал, что один из его приятелей научился определять характер и способности человека, для чего достаточно лишь взять капельку слюны.. В конце концов ему удается убедить ее сыграть в эту игру. Когда наконечник со слюной не изменил цвет, как и предсказал его вымышленный друг, Маккарти прекращает игру, и делает вид, что выбрасывает мазок. Вместо этого, он запечатывает его в стерильный пакет и отсылает его в лабораторию вместе с собственной слюной.

"Что я собирался делать? " он спрашивает. " Сказать 14-летней дочери: `Ты знаешь, я не думаю, что я - действительно твой отец?'"

Ответы, которые дают тесты ДНК, порождают только больше вопросов, создавая в 21 веке запутанную этическую дилемму кубика Рубика.:

Справедливо ли требовать алименты на ребенка от мужчины, отеческое великодушие которого базировалось на обмане? С другой стороны, справедливо ли лишать материальной поддержки ребенка только, потому что мужчина, которого он знал как отца, оказывается, не разделяет его гены?

Справедливо ли, чтобы не настоящий отец оплачивал материально жизнь детей, когда это уменьшит ресурсы для его родных детей? Должен ли мужчина, который платил деньги, будучи обманутым, требовать возвращения денег назад? Если да, то от кого? От матери? Государства? Биологического отца - если он, конечно, может быть найден?

Если ДНК имеет первостепенное значение, не подразумевает ли это, что биологический отец без эмоциональных отношений с ребенком мог бы иметь приоритет в его отцовских правах по сравнению с матерью и отцом, которые его реально воспитали?

И важно ли, чтобы ребенок, который считал, что мужчина, которого он всегда рассматривал отцом, узнал наконец, что его отец - не его отец?

Неясно, что прежняя жена Патрика Маккарти думает; она не отвечала на телефонные звонки. Но для мужчин, которые являются частью движения против отцовского обмана, ответ прост.

"Система не справедлива к мужчинам," говорит Карнелл Смит, который выплатил 40 000 $ алиментов на ребенка и затем обнаружил, что его 11-летняя дочь не была биологически его дочерью. Он организовал Национальную Ассоциацию Семейного Правосудия, чтобы добиваться изменений. "Мы - финансовые заложники."

Смит считает мужчин подобных себе, "обманутыми, жертвам отцовского мошенничества." На его Вэб-сайте, www.paternityfraud.com, он протестует против "покупок вместе с отцом, Gold Digger 101, наставлять рога за наличные деньги и мошенничества с алиментами. " Он продает кружки кофе, футболки, кробки с завтраками, лотерейные билеты и приветственные карточки с его эмблемой: слова "обман отцов" обведен красной линией. Он поощряет посетителей его вэб-сайта к сотрудничеству.

Они - странная смесь. Они идут рядом с мужчинами, которые полагали, что они были биологическими отцами и теперь хотят, чтобы ДНК освободила их от финансовых обязательств.

Они вместе с парнями, которых обманывали, что они не являются отцами, и теперь те надеются, что ДНК обеспечит их права на посещения. И они рядом с мужчинами, которые знали, все время, что они не были отцами, но встречались с матерьми детей и теперь не могут понять, почему суды настаивают, чтобы они оставались отцами. Для каждого из них, у судей имеется какой-нибудь презрительный аргумент, утверждающий, что мужчина, поступающий подобно отцу, - отец.

Смит и его партнеры посвятили свои жизни, чтобы бросить вызов этой системе.

Законодательные органы в штатах Алабама, Арканзас, Джорджия, Айова, Огайо, и Вирджинии уступили протестам, разрешив бывшим мужьям и экс-бойфрендам прекращать выплачивать пособия на ребенка, если ДНК подтверждает их предположения, независимо от возраста ребенка. Несколько других штатов вели послабления. если отцовство было подвергнуто сомнению в течение нескольких лет после рождения.

Но большинство штатов говорит, что мужчина, кто уже платит алименты, должен продолжить их платить, что бы там проклятое ДНК не говорило.

Через четыре недели после отправки проб со слюной его дочери, Маккарти наконец получает конверт от FedEx. Внутри, письмо, объявляющее процент вероятности, что он является биологическим отцом: ноль.

Маккарти пробила дрожь.

"Я сломался и закричал," - он рассказывает - "Это - неописуемое чувство: подобно смерти, подобно ужасной печали, подобно я был отцом незнакомцу. Все о чем я думал, что было в этой жизни правдой, больше не являлось таковой"

В течение многих недель, он из последних сил справляется с его работой водителя. По ночам еще хуже, бессонница, путаница и боль. Он поклялся не говорить его дочери, пока ей не исполнится 18.

Маккарти просит адвоката признать недействительными его алиментные обязательства на ребенка. Юрист невозмутим. Он говорит ему: "Вы слишком долго пользовались вашими правами."

"Как вы можете пользоваться вашими правами слишком долго, если вы понятия не имели о правде?". Маккарти задается вопросом: "У меня не было никакой причины сомневаться, что этот ребенок был мой. У меня не было никакой причины думать, что моя жена мне лгала."

Адвокат пожимает плечами. Жизнь - не всегда справедлива, он говорит.

Другие юристы повторили Маккарти то же самое. Он кладет результаты теста в самый дальний угол. Его распирает чувство несправедливости. Когда Штат Огайо принимает закон, разрешающий мужчинам аннулировать свое отцовству в любое время прежде, чем ребенку исполнится 21, он посылает копию законодателям в Трентоне. Несколько человек пишут ему в ответ и поощряют его. С несколькими приятелями, оказавшимися в подобных обстоятельствах, он создает обществе Граждане Нью-Джери Против Мошенничества в Отношении Отцов, чтобы тем самым содействовать реформе.

У него наконец происходит столкновение с его бывшей женой однажды после занятий гимнастикой его дочери.

Я знаю, он сказал, у меня есть доказательства.

Она называет его лгуном и уходит.

Он прошел через мучительные боль и печаль. Его агонизирующая память вновь и вновь напоминала о его эйфории, когда он увидел его новорожденную малышку после девяти месяцев ожидания, как он успокаивал ее в ванной, когда у нее был круп, как он держал ее руку в комнате скорой помощи, когда у нее был глубокий порез на ее лице.

Но ничто не длится вечно. Их отношения стали напряженными. Она редко отвечает на его звонки. Они расходятся.

Только, как общество должно адресовать вопросы отцовства, остается мучительно неясным. Равноправные, безболезненные решения маловероятны. В одном активисты обманутых отцов и защитники материального благосостояния детей сходятся: Каждый мужчина и ребенок должны быть протестированы на ДНК при рождении ребенка. Однако, ни один штат не требует этого. Должностные лица говорят, что это стоило бы слишком много.

Пока, сторонники материального благосостояния детей повторяют, что никому - предполагаемому отцу, биологическому отцу, или матери - нельзя разрешать изменять статус отцовства. Национальная Конференция Специальных уполномоченных по реформированию Государственных Законов предложила модель законодательного акта, которые должны были принести эффект в 2000, но только несколько штатов последовали этому предложению.

"Чем большее количество лет проходят в жизни ребенка, тем тяжелее разыскать биологического отца," - говорит Робертс, детский защитник, который присутствовал в комитете отцовской конференции. "Наша позиция в том, что вы не можете разрушить естественное течение жизни ребенка, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы понять, что происходит."

Самоописанные жертвы отцовского мошенничества говорят, что план комитета слишком упрощен. Справедливо ли сохранять веру ребенка в обман? Кроме того, они говорят, двухлетний предел может звучать разумным в теории, но действительность часто более сложна.

Рассмотрите мужчин, которых определяют отцами после того, как их предполагаемому ребенку уже несколько лет. Федеральный закон требует, чтобы женщина идентифицировала отца, когда она просит социальную помощь, так что у государства есть бумажник, в который оно может запустить руку. Суд отправляет повестку по последнему известному адресу парня, но некоторые не получают уведомление. Возможно он уже переехал на новое место и не оставил никакого адреса для пересылки почты. Возможно, его новая жена или подруга выбрасывают уведомления, думая, что он не будет ответственен. Она не права.

Суды отправляют окончательный ордер, и мужчина даже не знает, что его определили чьим-то отцом, пока это не сказывается на его зарплате, но бывает уже слишком поздно делать с этим что-нибудь. В Калифорнии, например, больше чем полмиллиона мужчин столкнулись с их сократившимися жалованиями, благодаря решениям суда, которое не может быть обжаловано после шести месяцев. В Нью-Джерси оставили судьям решать, может ли мужчина оспорить это.

"Какие могут существовать временные ограничения при раскрытие правды?" - Смит спрашивает.

Женщины и агентства по исполнению алиментов на ребенка могут использовать ДНК, чтобы принудить биологического отца на целых 18 лет. Это несправедливо, Смит говорит, позволять небиологическим папам что-либо меньшее.

Дочери Патрика Маккарти исполняется 18. Маккарти говорит его бывшей жене, что пришло время показать ей результаты ДНК. Он говорит, что она имеет право знать. В течение почти месяца, он отправляет сообщения его дочери. Нет ответа.

Однажды, он берет трубку звонящего телефона. Его дочь говорит категорически, "Мама сказала мне."

Он говорит ей, что ДНК не означает ничто, что она всегда будет его дочерью.

Она спрашивает, кто ее другой отец. Он говорит, что он не знает, что на этот вопрос только ее мать может ответить. Беседа была очень короткой.

Детям от его второго брака - 8 и 2 года, две девочки, которые точно походят на него почти каждой деталью. Он никогда не подвергал сомнению их отцовство. Он понял, что результаты не имели бы значение так или иначе.

Иногда, когда он набирается храбрости, он роется в коробке, где хранятся некоторые предметы из детства его первой дочери. Он трогает открытку, поздравляющую с Днем Отца, которую она послала пять лет назад, карикатурное изображение одной собаки на трапеции, и он читает слова внутри: "спасибо за то, чтобы всегда быть там, чтобы подхватить меня." Он изучает фигурки, которые она имела обыкновение рисовать и их улыбающиеся лица, и это его успокаивает.

Иногда, когда он собирает игрушки его двух маленьких девочек, он думает о его другой дочери, которой теперь уже 19 - как он учил ее кидать камни в реку, где они останавливались на пикник, и как они имели обыкновение прижиматься друг к другу на кушетке с жареной кукурузой, чтобы вместе смотреть кино.

Он вспомнил, что она обналичила чек, который он послал на последнее Рождество, на карточке, он подписал "С любовью, папа."

Прошли девять месяцев с тех пор, как они говорили в последний раз.